Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Серёже

Я поняла, что Сережу я потеряю. Я это знала с самого начала, но сегодня ощутила особенно остро. Так много лет я жила в каком-то коконе, в который завернулась, защищаясь от боли.
Этот кокон я плела очень тщательно - вот слой работы, вот слой семьи, вот слой недвижимости. А Сережа появился и стал осторожно снимать слой за слоем. И я теперь как будто голая. Больно, страшно, стыдно. Но зато я чувствую себя уязвимой, а значит - живой. Достоевский говорил, что человеку для счастья нужно столько же несчастья. Кажется, я впервые понимаю, что это значит.

Наверное, вдовство не бывает вечным, а сиротство - не бывает иным, кроме как вечным.

В России кажется, что миллионы свистят вокруг твоей головы, как пули, - с одной стороны, с другой. Совсем близко. Стоит протянуть руку - и они твои. Но деньги пролетают мимо, а иллюзия, что они рядом и почти твои, - остается.

Как многие неуверенные в себе люди, я предпочитала минимализм, который Вивьен Вествуд однажды точно назвала
"страхом совершить ошибку". Вся моя обувь была похоронно-черной.

И с ним - как когда-то с Боней, как когда-то с тобой - я ловлю себя на тех же мыслишках: он, конечно, замечательный, красивый, высокий, любящий, отдающий... Но вот если бы был пообразованнее, поуспешнее, поизящнее, поостроумнее, поувереннее... А ведь, казалось бы, столько лет прошло - пора бы научиться принимать и любить то, что мне дано, во всем его несовершенстве. Понять, что и собак, и людей совершенными делает только любовь.