«За несколько дней до того Ширер записал разговор со своей уборщицей, женщиной из рабочей семьи, которая была замужем, как он полагал, за бывшим коммунистом или социалистом. «Почему они это делают?» – спросила она. «Потому что вы бомбите Лондон», – отозвался Ширер. «Да, но мы бомбим военные объекты, а тем временем британцы бомбят наши дома». – «А может быть, – предположил Ширер, – вы тоже бомбите их дома?» – «В наших газетах говорят, что нет, – возразила она. – Почему британцы не приняли предложения фюрера?»

Виктор Максимович, вы не в Сколково учились? Можете не отвечать. Мы собираем посевной раунд на сто десять миллионов долларов по оценке в ярд, чтобы выпустить первую партию гаджетов. У нас очередь из инвесторов, вон там, на парковке, сидит в своих машинах и ждет, пока вы, Виктор Максимович, прогоните нас по вопросам, для студентов, ищущих пять миллионов рублей на прототип какой-нибудь непонятной никому хрени. Как человек, который последние семь лет работает со стартапами, учит их вот этой ерунде про lean и custdev, я вам со всей ответственностью заявляю: у нас нет конкурентов. Мы не решаем ни какую проблему. Размер рынка определить не можем. Да и вообще оценку взяли с потолка. Знаете почему? — на мой вопрос Витя не ответил, а лишь продолжал смотреть прямо на меня, не шевелясь. — Потому что мы делаем уникальную вещь...

На протяжении всей истории философы сталкивались с этой дилеммой. Служить власти — или служить истине? Стремиться объединить людей, заставляя всех поверить в одну историю, — или позволить людям знать правду, даже ценой разобщенности? Самые могущественные общественные институты — христианские священники, мандарины времен Конфуция, идеологи коммунизма — ставили единство выше истины. В этом был секрет их могущества.