— Рвать с прошлым, в котором было что-то хорошее, всегда больно. Но когда дело сделано и все кончено, наступает облегчение.

если вы с кем-либо состояли в браке, этот человек становится частью вас самого. Вы никогда не сможете освободиться от него окончательно. Всегда будете принадлежать прошлому в образе этого человека.

ничто не приносит такого удовлетворения, как начинать с нуля, но уже обладая опытом и знаниями.

Знаете, как это бывает: ужасно не хочется идти на какую-нибудь вечеринку, а потом оказывается, что она была лучше всех и запомнилась на всю жизнь. Может, и с нашим Рождеством так получится. Понимаете, о чем я говорю?

Горе — это не состояние ума, но явление физиологическое; это пустота, мертвящий кокон невыносимой боли, сквозь который не могут проникнуть никакие утешения.

В крушении брака — и это он твердо знал — всегда виноваты обе стороны, и каждая должна принять на себя долю ответственности.

аждая жизнь — уникальна, и каждая жизнь —
трудна.

Что такое человеческая жизнь? Эхо принесло из-за дюн ответ: «Шажок за шажком».
Возможно, латанию не будет конца. Возможно, слишком долго сохнет клей. Возможно, кости срастаются медленно. Возможно, даже хорошо, что мешанина, которую я называю мной, находится в процессе формирования. Возможно, это и есть долгий, многотрудный уход с места катастрофы. Возможно, каждый из нас проходит свое расстояние. Возможно, любовь больше мешанины по имени «Бен».

Вероятно, каждый из нас в свое время представлял собой слитное целое. Четкую картину. Монолит. Потом под влиянием событий появляются трещины, происходит распад. Мы остаемся разъединенными, разорванными, расколотыми. Некоторые лежат, развалившись на сотню кусков, некоторые – на десять тысяч. Некоторые превращаются в сплошные режущие углы, некоторые издают только слабенькое серенькое свечение. Некоторые спохватываются, что утратили часть себя. Другие обнаруживают в себе что-то лишнее. Так или иначе, нам только и остается, что качать головами. Сделать-то ничего нельзя.
А потом появляется кто-то, способный починить отколотый уголок, вернуть утраченную деталь. Это утомительный, болезненный процесс, ускорить который нет никакой возможности. Все обещания ускорения – иллюзия.
Но по мере удаления от места катастрофы, от груды обломков, начинают восстанавливаться целые секции былого, мы начинаем видеть краем глаза что-то реальное и останавливаемся, недоверчиво вглядываясь в себя. Нам не верится – но вдруг? Вдруг?

На те горы, что выросли между нами, мне не взобраться.