Геннадий Хазанов: Как научиться улыбаться и любить людей

Две главных книги моего детства – «Золотой ключик» Алексея Толстого и «Старик Хоттабыч» Лазаря Лагина. Через «Золотой ключик» в мою жизнь вошёл театр – первое, что я увидел, была постановка про Буратино в кукольном. А вот «Старик Хоттабыч» до такой степени врезался в сознание, что до сих пор во мне сидит сильная вера в волшебников, вера в чудо. Сейчас много пишут о том, что книга написана более многослойно, что у Лагина много политических моментов. Кто-то даже говорил, что «Старик Хоттабыч» – предок террориста Хаттаба. Может, автор и имел что-то такое в виду, но меня это совершенно не интересовало. Книга в первую очередь о волшебстве!

В своё время с большим интересом читал «Былое и думы» Александра Герцена. Однако назвать его своим любимым писателем не могу, поскольку попросту не дорос до его интеллектуальных высот. И вообще, извечный спор западников и славянофилов, начатый в середине XIX века, не утихает до сих пор. В своё время Егор Гайдар упрекнул меня: почему вы так не верите в наших людей? Я, честно говоря, даже растерялся от такой постановки вопроса. Я не считаю, что кто-то лучше или хуже, это очень странный коридор разговора. У каждого народа есть база, как сейчас говорят, бэкграунд, и ко всему стоит относиться уважительно. Уважительно к истории и традициям другой страны. Но если тебе здесь не нравится, не можешь ты тут жить – слава богу, никто тебя не держит. Поэтому история с Герценом совершенно нормальная: не понравилось – уехал. Клятву с Огарёвым на Воробьёвых горах принял и уехал. И всё. Надо учиться у него толерантности.

В том самом споре западников и славянофилов есть писатель, которого оба используют в своих целях: Антон Павлович Чехов. Славянофилы говорят, что никто не показал русской души лучше, чем он. Западники парируют: о чём вы, он же показал всему миру ужас русской души. А я не считаю, что он показывал ужасы. И вообще, надо сказать, вот уж чего-чего, а не было у Чехова этой желчи и ненависти. А вот сострадание было. Просто как человек уникального ума, мудрости и таланта он видел некоторую ущербность человека. Вот эти все Гаевы, «Вишнёвый сад», все они немного ущербны. Ну а герои Диккенса разве не ущербны? Просто Чехов очень мудрый.

Сегодня мы удивляемся: почему прочтённые вслух рассказы Зощенко не смешны? Потому что они вынуты из своего времени. Нет эха, нет узнавания. Но это эхо можно раскопать, почитать больше о той эпохе, и тогда поймешь, что Зощенко – уникальный писатель-сатирик. Придётся сорвать много капустных листов, чтобы добраться до сочной кочерыжки. Зощенко подарил нам архетип зарождающего советского человека, «грядущего хама» (как предупреждал Мережковский). Хам нагрянул, и сатирик живописал его. Зощенко вообще гораздо шире своих коротких рассказов, я просто обожаю «Голубую книгу», короткие повести «Коза» и «Сирень цветёт». Не говоря уж о «Возвращённой молодости».

Я не могу заставить сына прочесть свои любимые произведения – «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок» Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Он не понимает, о чём это. А в этих книгах заключена вся история плутовского романа советского периода. Но с большим количеством бытовых реалий, совершенно не узнаваемых сейчас. Безумно жалко, что уходит в небытие уникальный язык Ильфа и Петрова, ирония, феноменальное владение словом. Но что поделать, 80 лет прошло с момента написания первой книги. Жалко, что великие писатели этого жанра уходят, а им на смену никто не приходит. Ни один из писателей современности не встал на их место. Единственный подарок, который сделала нам вторая половина XX века, – это Сергей Довлатов. Все остальное – лучше ли, хуже, – но глубоких следов во мне не оставило. Но это мое субъективное мнение на основе багажа, которым я владею.