Писателями не становятся. Восемь жёстких, но справедливых мыслей

Ты либо имеешь склонность к самовыражению в слове, либо нет. Некоторые более талантливы, чем другие. Конечно, это не означает, что обладатель минимального таланта не приложит максимум усилий и не добьётся впечатляющего результата, написав нечто стоящее. Может быть и наоборот: от рождения одарённый писатель может взять и промотать свой талант. Настоящие писатели среди магистров креативного письма встречаются очень редко. Ничто не вдохновляет преподавателя больше, чем «открыть» одного из них. Я могу сосчитать таких студентов на пальцах одной руки.

Безусловно, из этого правила есть известные исключения. Например, Харуки Мураками. Однако абсолютное большинство людей, решающих попробовать себя в роли писателя в 30 или 40 лет, предпринимают эту попытку, скорее всего, поздно. Писатель всю жизнь развивается в тесной связи с языком. Вы должны с детства сходить с ума от книг, чтобы вырасти в человека, способного написать хотя бы одну. 

Мой опыт говорит мне следующее: студенты, которые задают множество вопросов касательно дедлайнов и тайм-менеджмента, ноют о том, как сложна их жизнь, должны просто бросить все попытки писать и заняться чем-нибудь другим. Их жалобы попросту оскорбляют писателей, которые в своё время смогли создать шедевры в условиях куда более сложных, чем у студента-магистра в XXI веке.

Ещё одно наблюдение: студенты, которые спрашивают, «настоящие ли они писатели», тем самым автоматически утверждают, что они ими не являются. Как минимум потому, что задают такой вопрос.

Все без исключения мои лучшие студенты всегда читали самые сложные книги из тех, что я задавал. Больше того, они просили задать ещё. Один студент, закончив читать обязательную литературу, попросил задать ему ещё три больших романа, чтобы успеть прочесть их в перерыве между семестрами. Я назвал ему наобум «Бесконечную шутку» Дэвида Фостера Уоллеса, «2666» Роберто Боланьо, «Радугу земного тяготения» Томаса Пинчона. Он прочёл все три и написал дополнительное эссе. С другой стороны, были студенты, которые спрашивали, не мог бы я задавать для чтения книги покороче. Или – без всякого следа смущения на лице – говорили, что они не в восторге от «классики» так, будто «классика» обозначала что-то эстетически однородное.

Студенты, которые утверждали, что в восторге от «всех видов» книг, на поверку оказывались читателями с самым ограниченным вкусом.

Я работал с несколькими студентами, писавшими в жанре воспоминаний. Один из моих учеников написал мемуары, которые тронули меня до слёз. Но он был редким исключением. В большинстве своём магистры, которые решают писать мемуары, – нарциссы, использующие этот жанр как терапию. Они хотят, чтобы кто-то им посочувствовал, и верят, что прямота и откровенность их текстов извинят их грамматические и стилистические ошибки. Вообще-то то, что я должен упорно читать 500 страниц мемуаров, насквозь испещрённых, как пулями, ошибками, заставляет меня желать им ещё более кошмарных страданий.

В условиях бума электронных книг издательская деятельность в Нью-Йорке постепенно превращается в культурную неуместность. Я нахожу вопросы студентов о работе с литературными агентами и издателями всё более старомодными. Каждый, кто утверждает, что обладает полезной информацией об издательской индустрии, врёт, потому что никто и понятия не имеет, что происходит на самом деле. Мой совет прост: избавьтесь от предубеждений и старайтесь читать всё, что в том или ином виде выходит в свет.

После семи лет преподавания я стал нетерпимым по отношению к текстам, созданным для того, чтобы изобразить автора умным, резким и интересным. Я несколько лет подряд не уставал говорить студентам, что цель их работы – развлечь меня, читателя. Забавная вещь: если ты можешь забросить своё эго куда подальше и сфокусироваться на том, чтобы доставить кому-то увлекательный читательский опыт, это будет самым лучшим творением.

После того как в 1999 году я получил магистерскую степень, я потратил семь лет на то, что так и не было опубликовано. Это были два романа и сборник рассказов. В этих неопубликованных страницах самая важная часть моей работы: это то, что я вынес из творческих мастерских, которые посещал, и книг, прочитанных в это время. Семь лет, проведённые в неизвестности, были моей тренировкой. Именно они позволили написать те книги, которые вышли в свет.

Мы научились использовать телефоны, чтобы сообщать подписчикам социальных сетей наши остроумные наблюдения. Я думаю, настоящая сущность всех этих приложений в том, что они – враги создания настоящих произведений, требующих долгих лет напряженной работы. Вот почему я советую каждому, кто относится к писательскому мастерству серьёзно, провести как минимум несколько лет, держа это в секрете. Если ты можешь продолжить писать, охваченный сомнениями относительно того, прочтёт ли кто-нибудь твою книгу, результат превзойдёт все возможные ожидания.