– Итак, первое препятствие взято. Бернет на нашей стороне, а это очень важно. Где Мэриан?
– В саду. Она пропалывает клумбу с розами.
– О'кей, я вернусь в гараж. Нельзя, чтобы нас видели вместе.
Губы Элен скривились в усмешке.
– Не пытайся меня одурачить. Я заметила, как ты поглядываешь на служанку. Неужели ты не можешь спокойно пройти мимо юбки?
Я почувствовал, как вся кровь бросилась мне в лицо. Но я взял себя в руки, хотя мне очень хотелось подойти к Элен и хлестнуть ее по лицу.
– Это просто твое грязное воображение, – рассердился я не на шутку. – Я не трогаю таких детей, как Мэриан.
– Расскажи это кому-нибудь другому, – съязвила Элен, проходя мимо меня и направляясь к лестнице, ведущей наверх.
Я вышел в сад освежиться. У меня еще не сложилось никаких особых намерений в отношении Мэриан. Мне просто нравилось наблюдать за ней, потому что она была очень молода, красива, грациозна. Также доставляло удовольствие говорить с ней: она показалась мне умнее всех девушек, с которыми я обычно общался. Да, Мэриан меня интересовала. Но от грязных намеков Элен мне стало тошно.

Мне нужно забвенье, нужна тишина:

Я в волны нырну непробудного сна,

Вы, порванной арфы мятежные звуки,

Умолкните, думы, и чувства, и

«Итак, что же нам действительно делать?» – подумал он, бросив взгляд на недавно обновленные фрески Микеланджело на стене над алтарем. Вид Страшного суда в изображении гениального художника его вовсе не успокоил. На огромной, высотой в пятьдесят футов, картине Иисус отделял праведников от грешников, отправляя последних в ад. На фреске были изображены освежеванная плоть и охваченные пламенем тела. Микеланджело отправил в ад даже одного из своих врагов, украсив его при этом огромными ослиными ушами. Мопассан однажды заметил, что фреска выглядит так, словно ее написал какой-то невежественный истопник для карнавального павильона, в котором демонстрируют греко-римскую борьбу.
И Мортати в глубине души соглашался с великим писателем.

– И что же вам мешает? – без тени вызова или осуждения произнесла Виттория.
– Все это не так просто, – фыркнул он. – Вера требует, если так можно вы