Однако ж со всем тем я держусь того мнения, что перевод с одного языка на другой... - это все равно что фламандский ковер с изнанки: фигуры, правда, видны, но обилие нитей делает их менее явственными, и нет той гладкости, и нет тех красок, которыми мы любуемся на лицевой стороне...

Он не безумен, - отвечал Санчо, - он дерзновенен.

Сердце — вроде компостной кучи: навоз стремится к навозу и самое великое очарование греха в его грязи и бессмысленности.

Вселенная знает немало жутких способов выведения человека из состояния сна. В их число входят: толпа незваных гостей, вваливающаяся в вашу квартиру; истошный вой пожарной сирены, осознание того, что сегодня ведь понедельник, который в пятницу вечером казался таким невероятно далеким. На этом фоне влажный собачий нос не самое страшное бедствие, однако его особая, неповторимая мокрость хорошо известна знатокам убийственных ощущений, а также владельцам собак. Любовно приложенный к вашему телу кусочек полуразмороженной печенки чем-то напомнит вам собачий нос.

У Достабля было теперь две конторы. В одной он орал на людей. В соседней, чуть побольше, люди орали друг на друга. Солл орал на рукояторов. Рукояторы орали на алхимиков. Демоны слонялись по всем горизонтальным поверхностям, тонули в кофейных чашках и орали друг на друга. Несколько экспериментальных зеленых очудноземских попугайчиков орали сами на себя. Люди в разрозненных частях костюмов забредали в контору и орали просто так. Зильберкит орал потому, что никак не мог взять в толк, отчего его стол стоит в общей конторе, хотя владелец студии – он.

Каждая работа выглядит интересной – пока ей не займешься. В конечном итоге работа всегда останется работой. Пари держу, что даже такие личности, как Коэн-Варвар, вставая по утрам, думают: «Ох, только не это, опять целый день топтать подошвами сандалий эти скучные золотые престолы!»