Всему свое время. Время разрушать и время строить. Время молчать и время говорить.

Шире открой глаза, живи так жадно, как будто через десять секунд умрешь. Старайся увидеть мир. Он прекрасней любой мечты, созданной на фабрике и оплаченной деньгами. Не проси гарантий, не ищи покоя - такого зверя нет на свете. А если есть, так он сродни обезьяне-ленивцу, которая день-деньской висит на дереве головою вниз и всю свою жизнь проводит в спячке. К черту! - говорил он. - Тряхни посильнее дерево, пусть эта ленивая скотина треснется задницей об землю!

Не пытайтесь судить о книгах по обложкам, - сказал кто-то.

Еще вчера все было хорошо, а сегодня я чувствую, что гибну. Сколько раз человек может погибать и все же оставаться в живых?

В наши дни всякий почему-то считает, всякий твердо уверен, что с ним ничего не может случиться. Другие умирают, но я живу. Для меня, видите ли, нет ни последствий, ни ответственности. Но только они есть, вот в чем беда.

Мне нужно поговорить, а слушать меня некому. Я не могу говорить со стенами, они кричат на меня.

Она любила говорить о других, обо мне. Из всех, кого я встречал за много, много лет, она первая мне по-настоящему понравилась. Только она одна из всех, кого я помню, смотрела мне прямо в глаза - так, словно я что-то значу.

- Почему мне кажется, - сказал он, когда они дошли до входа в метро, - будто я уже очень давно вас знаю?
- Потому что вы мне нравитесь, - ответила она, - и мне ничего от вас не надо. А еще потому, что мы понимаем друг друга.

В коне концов, мы живем в век, когда люди уже не представляют ценности. Человек в наше время - как бумажная салфетка: в нее сморкаются, комкают, выбрасывают, берут новую, сморкаются, комкают, бросают... Люди не имеют своего лица.

Но как редко на лице другого человека можно увидеть отражение твоего собственного лица, твоих сокровенных трепетных мыслей!

- В чем дело? - спросил Монтэг у своего второго, подсознательного "я", у этого чудачка, который временами вдруг выходит из повиновения и болтает неведомо что, не подчиняясь ни воле, ни привычке, ни рассудку.