Вы повинны в страшном грехе, мистер Реардэн, ваша вина намного сильнее, чем вам говорят, но не в том смысле, в котором они проповедуют. Принимать незаслуженное обвинение — тягчайший грех, а именно это вы и делаете всю свою жизнь. Вы платите, когда вас шантажируют не вашими пороками, а вашей добродетелью. Вы готовы нести груз незаслуженного наказания — и позволяете ему становиться тем тяжелее, чем выше проявляемые вами достоинства.

Эта сигарета сделана машиной, но ни на одной из известных мне фабрик — а мне известны все фабрики. Мисс Таггарт, насколько я понимаю, эта сигарета сделана не на Земле.

Знавал я одного Джона Галта. Но он давно умер.
— Кем он был?
— Одно время я думал, что он еще жив. Но сейчас я уверен, что он умер. Это был человек такого ума, что, будь он жив, весь мир только о нем и говорил бы.
— Но весь мир только о нем и говорит.
Стадлер остановился как вкопанный.
— Да… — медленно произнес он, потрясенный мыслью, которая никогда не приходила ему в голову. — Да… Но почему? — В его словах звучал ужас.

«На самом деле»? — задумчиво протянул Лойсо. — Что ж, можно сказать и так… Проблема в том, что у нас нет никаких гарантий, что с нами вообще хоть что-то происходит «на самом деле»! Видишь ли, когда ты сидишь в уборной у себя дома, у тебя просто нет повода спросить себя, «на самом деле» это с тобой происходит или нет. А сама по себе эта ситуация ничем принципиально не отличается от нынешней… Знаешь, а ведь вполне может быть, что ты — обыкновенный овощ, и тебя давным-давно благополучно сожрало какое-то травоядное чудовище, желудочный сок которого способен вызывать совершенно правдоподобные галлюцинации у перевариваемой пищи. Так что ты просто наслаждаешься сокрушительной иллюзией своей замечательной интересной жизни, напоследок…

Просыпается солипсист в жестоком похмелье, а вокруг, понятно, ничего нет, —