"Человек просто не способен взглянуть на собственный рассказ с нетерпимостью постороннего слушателя. Быть может, я смертельно надоел Сильвии за все эти годы. Неужели правда?" (c.)
Не вполне типичная для романа ситуация. Имеется в наличии счастливая пара. Он на пятнадцать лет старше. Она умопомрачительно красива. Здесь бы и сказать: «Ну ясно, что будет происходить дальше – он будет ревновать, она будет обманывать.» Тут и сказочке конец. Ан нет! Она его любит. Реджинальд временами, любуясь ею, задаётся вопросом: «Что бы было, не получи он то нечаянное наследство, давшее ему возможность жениться? Пошла бы она за ним тогда?» Она бы пошла, но он этого не знает. Он любит её, любит свой дом, своих кошек, своих пчёл, свой сад. Он счастлив. Ему не надо многого. Ему полностью хватает его маленького мира с его маленькими проблемами. Вот, к примеру, когда были всего три несчастные голубицы, которые откладывали яйца в гнёздах, а птенцы не появлялись. Отчаянные птички решили, что проблема в неудачном месте и принялись откладывать яйца в других местах – на карнизах, на крышах, а птенцов всё не было. Это была печальная история. Пришлось приобрести голубя, после чего чудо свершилось, матери были счастливы. Какое событие! А ещё можно противиться прогрессу, грозящему испортить пейзаж. А ещё ежемесячная поездка в Лондон для стрижки и посещения клуба. А ещё несколько соседей и соседок, которых можно любить или терпеть. Словом, жизнь – полная чаша.
И надо же было такому случиться, что Реджинальд, неожиданно для самого себя взял, да и написал роман. Который нечаянно опубликовали. Который потом нечаянно признали книгой недели. Который потом захотели поставить на сцене.
Реджинальд и Сильвия едут в Лондон – город блеска и порока. Сомнения! Соблазны! И нет, не Сильвия, а Реджинальд начинает сомневаться. Он встречает женщин, которые, пусть не так красивы, как Сильвия, но не в пример умнее её. Так кажется Реджинальду. Он вдруг понимает, что интеллектуально Сильвия ему совсем не ровня. Ведь он теперь писатель. Тем более забавно видеть его реакцию на то, как общаются с ней другие люди, светские люди. Реджинальд, конечно, не прав, думая про себя: «Они смеются? Неужели Сильвия сказала что-то смешное?» Или то, как он удивляется её неожиданной и случайной, по его мнению, проницательности, тактичности и зрелости.
Язык романа – мёд, елей. Диалоги (в том числе внутренние Реджинальдовы с самим собой) так остроумны и стремительны, что напоминают теннисный матч, только успевай следить за репликами. Отношения пары друг с другом и с окружающими совершенно бесподобны. Описание общества, обычаев и нравов среднего класса, богемы… Цинизм, колкости, сарказм, но в целом без злости, очень тонко и изящно. Весь роман искрится, как лёгкое шампанское.
* * * * *
"Мы все страшно боимся, что нас примут за кого-то, кем нам не удалось стать, поэтому притворяемся кем-то, за кого нас никто не примет." (c.)
"- Она отказалась от роли?
- Либо у неё аппендицит. Надеюсь, доктор сможет отличить одно от другого, а мне это не по силам." (c.)
