Иванов и Рабинович, или "Ай гоу ту Хайфа"

Первый помощник выпрямился, одернул на себе синюю курточку:
— Борис Борисович! Считаю себя обязанным предупредить вас, что по возвращении в Ленинград я буду вынужден…
— Пишите, пишите, — сказал капитан. — Страна, воспитанная в традициях Павлика Морозова, в повальном доносительстве, не может сразу отказать своим верным сынам в возможности нагадить в карман ближнему. Пишите.

— Теперь все едут, а Нема сидит в Одессе! Он же скоро здесь станет уникальной фигурой! Как Дюк Ришелье!.. На него же будут билеты продавать! «Единственный еврей в Одессе! Спешите видеть!.. Инженер-майор запаса — Наум Блюфштейн!!!»

Дык, Арон Моисеевич… Какое там предложение!.. Василий всегда скажет!.. Проще пареной репы. Вы должны семь тысяч. Так?
— Так, так! — Вася попытался ускорить ход событий.
— Ты, Арон Моисеевич, отдаешь мне своего «Москвича», и мы в расчете. А со своими ребятками я сам расплачусь. Лады?
— А кто будет государству платить семь процентов комиссионных? — спросил Арон.
— А государство пусть лапу пососет, — рассудительно сказал Федор Николаевич. — Будя нас грабить-то! Счас поедем к моей дочке — она у меня нотариус, оформишь на мое имя доверенность с правом продажи, и не за полста рублей, как лицу постороннему, а за два с полтиной, как ближайшему родственнику. А то «государству»! Мы лучше сегодня эти семь процентов пропьем за милую душу!

В третьей дежурной аптеке — толстая баба с продувной мордой.
— Не смешите меня. Мы уже забыли, как это выглядит.
— А когда оно было — сколько оно стоило? — спросил Арон.
— Это — двадцать шесть копеек, а это рубль семьдесят две копейки, и баба отодвинула от себя рецепты.
Арон положил на прилавок пятьдесят рублей и сказал:
— Сдачи не надо.
Секунду толстая баба смотрела в глаза Арона, потом спокойно спрятала пятьдесят рублей в лифчик и выложила из-под прилавка два пакетика…

— А вы, извиняюсь, кто будете?
— А я, извиняюсь, буду самым главным человеком в Российской империи, ребятки! Я — сторож. И пока Россия — родина заборов, запретов и запрещений, не упразднит всю свою чудовищную систему контрольно-пропускных пунктов, проходных с пенсионерами ВОХРа и не устранит прописку по месту жительства, я — сторож, есть и буду самой всесильной фигурой «от Москвы до самых до окраин, с Южных гор до Северных морей…» Вот так-то, ребятки!
— А президент уже не в счет? — ехидно спросил Арон.
— Конечно! — убежденно заявил сторож. — Президент в нашей стране — это же седло на корове! Искусственное образование, порожденное отчаянной тоской по хозяину с плеткой. А мы, сторожа, — явление естественное, органическое, уходящее в глубь истории государства Российского! Мы и родом древнее, и решения принимаем куда более самостоятельные, чем ваш президент!..