Кто такая Мод Диксон?

Флоренс уже замечала, что люди, которые, в отличие от нее, не считали литературу чем-то фундаментальным, составляющим, наряду с физикой и биологией, основу че- ловеческой жизни, представляли ее просто совокупностью физических объектов — книг. Неужели они считали, что стихия музыки может быть сведена к виду и звуку скрипич- ной струны? Флоренс действительно любила книги — запах переплета, шероховатость страниц, — но все это было ничто по сравнению с тем, что таилось внутри них.

Хелен любила власть. Не физическую — она не имела значения. Власть эмоциональная, психологическая — вот что было ее главной валютой. Демонстрируя власть, она получала такое же простое, чистое удовольствие, какое полу- чает от своей профессии танцор или музыкант.

Флоренс нахмурилась. Из-за ее травм баланс явно оказался нарушен. В этом ощущалось что-то первобытное — она была раненым зверем, не представляющим никакой опасности. Ее состояние — состояние физической слабости — служило для этой девушки приглашением к диалогу, а любые светские условности и формальные иерархии теряли свое значение.

Каждый день нас просят пожалеть беженцев из Сирии, геев в Чечне, мусульман в Мьянме. Это уже слишком. Человеческий разум не предназначен для восприятия стольких страданий. Он рассчитан на то, чтобы сопереживать своему самому ближнему кругу.

Она всегда была невероятно скрытным человеком, — энтузиазм матери рано приучил ее создавать внутри себя чулан, где можно побыть одной и отдохнуть от пристального внимания, — но секретами с ней делились редко. Это рождало непривычное и пьянящее ощущение власти, ведь по своей природе любой секрет способен что-то разрушить.