Настанет день

«Свобода – сенаторский предрассудок. Сенаторы хотят, чтобы воплощением Рима не был один-единственный человек, а двести семейств представленных в сенате, вот это сенаторы и называют свободой.
Предположим они достигнут своей цели на все сто процентов. И добьются для сената большей власти, чем ее имел император. Но что они при этом выиграют?
В чем она будет состоять, их свобода? В диком хаосе, в беспорядочных действиях враждующих между собой семейств, которые будут спорить друг с другом, договариваться и надувать, борясь за провинции, привилегии и монополии, еще упорнее чем сейчас.
Если вы прислушаетесь к голосу разума, а не чувства, вы должны будите признать, что такая свобода для всего государства вреднее, чем прозорливое правление одного человека, которого вы стремитесь опорочить с помощью весьма удобного слова «деспотия».
Все это господа, одни слова, только красивые слова.
Счастье? Вы требуете от правительства, чтобы оно сделало людей счастливыми? Этим вы только доказываете, что сами править страной неспособны. Вы требуете от правительства морали? Добродетели? Справедливости? Согласен, однако наши пожелания гораздо скромнее. Мы считаем правительство хорошим, если ему удается устранить из жизни как можно больше причин, способных вызвать несчастья: голод, чуму, войны, слишком неравное распределение благ.
И если мне надо выбрать между тем или иным режимом, оценить какой лучше, то плевал я на название, мне в высшей степени безразлично, называют ли его свободой или деспотизмом, я задаю один единственный вопрос: какой режим гарантирует лучшее планирование, лучший порядок, лучшее управление, лучшее хозяйствование. Требовать от правительства большего, требовать от него справедливости и счастья – это все равно, что требовать от козла молока.
Дайте населению любой страны хлеба и зрелищ, дайте немного мяса и вина, дайте судей и сборщиков налогов, которые не брали бы слишком больших взяток, и не допускайте, чтобы привилегированные сословия слишком жирели, и все остальное: справедливость, дисциплина и счастье – придет само собой.
Будьте искренни: ведь вы знаете не хуже меня, что при диктаторе Домициане на душу населения приходится больше хлеба, больше часов сна и больше удовольствий, чем это было бы возможно при правлении сената.
Неужели вы думаете, что сто миллионов жителей империи согласятся отдать этот хлеб, сон и удовольствия ради вашей «свободы»? Среди этой сотни миллионов даже и полумиллиона не наберется, которые желали бы другой формы правления».