книга Остромов, или Ученик чародея
3

Остромов, или Ученик чародея

  • Сейчас читают 2
  • Отложили 8
  • Прочитали 3
  • Не дочитали 0
Новый роман Дмитрия Быкова "Остромов, или Ученик чародея" в 2011 году удостоен премии "Национальный бестселлер ". В основу его сюжета легло полузабытое ныне "Дело ленинградских масонов" 1925-1926 гг. Но оно, как часто случается в книгах этого писателя (романы "Орфография" и...Ещё
Новый роман Дмитрия Быкова "Остромов, или Ученик чародея" в 2011 году удостоен премии "Национальный бестселлер ". В основу его сюжета легло полузабытое ныне "Дело ленинградских масонов" 1925-1926 гг. Но оно, как часто случается в книгах этого писателя (романы "Орфография" и "Оправдание", с которыми "Остромов, или Ученик чародея" составляет своеобразную трилогию), стало лишь фоном для многопланового повествования о людских судьбах в переломную эпоху, о стремительно меняющихся критериях добра и зла, о стойкости, кажущейся бравадой, и конформизме, приобретающем статус добродетели. И размышлений о том, не предстоит ли и нам пережить нечто подобное.
  • Издательство АСТ
  • 18+
  • 9785171223274

Материалы

Отзывы

Раз в месяц дарим подарки самому активному читателю.
Оставляйте больше отзывов, и мы наградим вас!
Чтобы добавить отзыв, вы должны .

Цитаты

Чтобы добавить цитату, вы должны .
Анонимный пользователь Анонимный пользователь

13 февраля 2019 г.

Были, впрочем, те, кто хотел гальванизировать этот труп и заставить его пройти еще один круг — в самой сжатой и стремительной форме повторив все то, чем он обычно сопровождался: революцию с кратким периодом вертикальных перемещений, оцепенение с установлением монархии, краткий косметический ремонт с введением умеренных свобод и окончательное впадение в старческое безумие. Трупу дали сильнейший шоковый, токовый удар, и труп пошел

Анонимный пользователь Анонимный пользователь

13 февраля 2019 г.

Если очень долго не прощать себя, Бог простит тебя

Анонимный пользователь Анонимный пользователь

13 февраля 2019 г.

нельзя смотреть на мир глазами выброшенного щенка, глазами потерянного ребенка, одинокой матери, узнавшей, что она больна неизлечимо, или девушки, приехавшей в чужой город искать беглого любовника и узнавшей, что его в этом городе никогда не было. У отвергнутого вздыхателя есть утешение в виде гордости, у брошенной женщины есть нравственная правота, но у самого простого, чистого, непоправимого детского горя никаких утешений нет. Больше скажем — взгляд потерянного щенка или бесприютной дуры в чужом городе, взгляд одинокой матери или горькой сироты, такой взгляд на мир единственно верен — ибо под этим углом он предстает сборищем безнадежно чуждых и равнодушных лиц, стен, огней, местом, где все чужое, каков он, собственно, и есть; но чтобы жить, надо себе это запрещать. А кто так взглянул — с тем уже можно делать, что угодно

Анонимный пользователь Анонимный пользователь

13 февраля 2019 г.


Из записок о подвале больше всего понравился ему очерк о Павле Сергеевиче, бывшем путейце. Он был, между нами говоря, дурак. Но в подвале он вел себя превосходно — твердо, гордо, — потому что дураки и путейцы не ведают сомнений; он соблюдал все прежние ритуалы вроде целования рук знакомым дамам, с которыми там встречался, он орал на допрашивающих, и его громовой бас и красный обветренный нос действовали на всех гипнотически. Человек с таким басом и носом не мог быть неправ, он явно имел особые права и уж явно не мог быть замешан ни в чем дурном! И его выпустили, к великому огорчению подвальцев, потому что около него было спокойно, он так гаркал, так выпячивал грудь! После подвала мать встретила его на улице — и поразилась ничтожности, примитиву всего, что он говорил. А чего она ждала? Выносливы либо самые сложные, либо самые простые; несгибаема либо Таня Гольцева, либо уж путейская выправка; будь либо сверх, либо недо, а человеку в нечеловеческие времена делать нечего

Анонимный пользователь Анонимный пользователь

13 февраля 2019 г.

Когда в двадцать шестом году на улицах целовались, тут же набегали беспризорники с воплем «Лижутся!» — или останавливался пожилой заводчанин, дабы произнести вслух краткую, отрывистую лекцию о недопустимости. В двадцать шестом поцелуй был неприличней уличного соития, случись оно вдруг, — потому что он свидетельствовал как бы о слабости: гладить, обнимать, держать за руку считалось позором, нормой было брать штурмом

Где найти