Режим гения. Распорядок дня великих людей

Лучший распорядок для писателя.

«Обычно я встаю в 5.30 и к шести готова – обычно на пару с мужем – выпить кофе. Муж примерно в 6.30 уходит на свою работу, я – на свою. Для работы я снимаю номер в отеле – простую дешевую комнатку с кроватью, а если удастся найти, то еще и с раковиной для умывания. Там я держу словарь, Библию, колоду карт и бутылку хереса. Я стараюсь попасть в номер не позднее 7.00 и работаю до двух часов дня. Если в этот день работа не идет, я прекращаю в 12.30, а если идет, засиживаюсь, покуда пишется. В номере одиноко, в номере прекрасно, я редактирую свой текст сразу же, как пишу. Вернувшись домой часа в два, я перечитываю написанное за день, а потом стараюсь выкинуть все это из головы. Принимаю душ, готовлю обед к приходу мужа и стараюсь встретить его, уже не думая только о своей работе. Иногда после обеда я читаю ему то, что написала за день. Он никак не комментирует. Я не принимаю замечания ни от кого, кроме редактора, но мне полезно прочесть текст вслух. Иногда на слух я ловлю диссонанс и потом с утра стараюсь исправить это место».

«Вот уже семь лет я обедаю в Bob’s Big Boy, прихожу в 14.30, после часа пик, когда схлынет народ. Шоколадный мусс и четыре, пять, шесть, семь чашек кофе с большим количеством сахара – такое вот меню. И в муссе тоже полно сахара. Густой такой мусс. В серебряной чашечке. Большое количество сахара дает толчок, появляется столько идей! Я записываю их прямо на салфетках. Все равно что собственный письменный стол, бумаги вдоволь, только ручку не забыть принести с собой, впрочем, официантка даст мне свою, лишь бы я вернул ее перед уходом. В Bob’s ко мне приходят самые лучшие мысли».

Подобно Энтони Троллопу, Джеймс начинал новую книгу, едва закончив старую. На вопрос, когда же он находил время, чтобы обдумать замысел новой книги, Джеймс выразительно закатил глаза, похлопал интервьюера по коленке и ответил: «Это все вокруг… все вокруг… это в воздухе и, так сказать, преследует меня, не дает мне покоя».

В начале своей писательской карьеры Миллер часто работал с полуночи до рассвета, покуда не осознал, что на самом деле он «жаворонок». В Париже он сдвинул рабочие часы: работал от завтрака до обеда, после обеда дремал и снова работал весь вечер, иногда уходя в ночь. С годами он пришел к выводу, что послеполуденная работа бесполезна и даже идет во вред. Интервьюеру он в эту пору заявил: «Нельзя вычерпывать колодец до дна, понимаете? Я считаю правильным отрываться от печатной машинки, уходить от нее, пока в голове еще что-то остается».
Ему хватало для работы двух-трех утренних часов, но при этом он настаивал на необходимости соблюдать режим и поддерживать постоянный ритм творчества. «Чтобы сохранить эти моменты истинного озарения, требуется строгая дисциплина, нужно дисциплинировать всю свою жизнь», – говорил он.

В 1958 г. в интервью Paris Review Хемингуэй объяснил, сколь важен для него этот ранний подъем:
«Когда я работаю над книгой или над рассказом, я сажусь писать каждое утро, сразу после рассвета. В это время никто не побеспокоит, воздух прохладен или даже холоден, садишься за работу – и разогреваешься. Перечитываешь написанное, а как только понимаешь, что произойдет дальше, перестаешь читать и с этого места идешь вперед. Пишешь не далее того момента, когда в тебе еще остаются соки и ты знаешь, что будет дальше, – тогда останавливаешься и стараешься жить этим до завтра, когда снова примешься за дело. Начинаешь, скажем, в шесть утра и работаешь до полудня, если не управишься раньше. Когда заканчиваешь, чувствуешь себя опустошенным, но не пустым, а вновь заполняющимся, словно занимался любовью с любимым человеком. Ничто тебя не заденет, ничто не случится, ничему не придаешь особого значения – ждешь следующего дня, когда сможешь вернуться к этому. Труднее всего справиться с ожиданием следующего дня. Это труднее всего».