Скрипка, деньги и "Титаник". История скрипачки, продававшей мечты и обман

Ты знаешь, такое часто бывает: за слепой яростью, которая клокочет у тебя внутри, в действительности скрывается беспомощность. Ты вдруг понимаешь: американцы неспособны распознать дешевую правительственную пропаганду об оружии массового поражения, так же как они неспособны распознать дешевую музыкальную подделку. Война, против которой ты выступала, обернулась ежедневными массовыми убийствами. Ребята из твоего родного города теряют на ней руки, ноги, головы и жизни. И если опросы общественного мнения не врут, президента, заварившего эту кашу (зачем? ради чего?), скоро переизберут на второй срок. Почему? Да потому что такие тупицы, как Ким, верят, будто все мусульмане хотят их убить.

Тогда-то ты и понимаешь: любая жизнь, которая кажется слишком идеальной и вызывает сомнения в том, настоящая ли она, любая жизнь, в которой на первый взгляд нет неудач, любая жизнь, которая выглядит легкой и неотягощенной проблемами, - фальшивка.

Когда твои внуки спросят, что делали американцы, пока змея приближалась, ты не растеряешься. Ты знаешь, чем занимались тысячи и тысячи американцев: ты видела их в Нью-Йорке и Коннектикуте, в Арканзасе и Флориде, в Виргинии и Вермонте, богатых и бедных, демократов и республиканцев, черных и белых, мужчин и женщин. Ты смотрела на них часами, а они все... слушали музыку. Музыка завораживала их, гипнотизировала, успокаивала, и они хотели только одного - слушать еще. Они покупали по двенадцать дисков за раз. Миллионы проданных альбомов. Они слушали и слушали мелодии, ужасно похожие на саундтрек к фильму о том, как все общество - богатые на верхней палубе и бедные на нижней - пошло ко дну.

«Война в Ираке напоминала ядовитую змею, ползущую по футбольному полю,
- когда-нибудь расскажешь ты своим внукам. Издалека ее никто не видел. От нее можно было убежать. Можно было усыпить ее, выстрелив в нее змеиным снотворным.
Размозжить ей голову мотыгой, в конце концов. Однако она подползла совсем близко. Не сразу, но подползла. А потом молниеносно напала. И яд проник в кровь. Смерть была медленной и мучительной. Мы умирали больше десяти лет».

Согласно распространенной теории, автор ведет повествование во втором лице, когда вспоминает травмирующее событие. Но у меня на этот счет своя версия: многие люди (и я среди них), начиная писать от первого лица, чувствуют, будто идут на ужасный обман. Ни за что на свете «я» не встану перед микрофоном, чтобы выступить в прямом эфире; никто и никогда не захочет слушать «меня» и не купит билет на концерт, где выступаю «я». Именно поэтому «я» становлюсь «тобой» и, притворяясь «тобой», наконец могу сказать то, что хочу.