Телепат

ГЛАВА 17
Наконец-то дома! Захлопнув за собой входную дверь, Олег прижался к ней спиной и стоял так несколько секунд. Уже второй раз за последнее время он с искренней радостью возвращался в эту квартиру. Сейчас все радовало глаз и казалось родным: и потертые обои, и вздутый линолеум, и неизменное бурчание телевизора в гостиной.
В дверях появилась Инна Михайловна. Ее лицо не выражало радушия.
– Нагулялся? – сердито спросила она и всплеснула руками: – А это что такое?

спортивной машины, возле которой нетерпеливо покуривала знакомая полулысая туша.
Значит, эта парочка как-то связана с Женей? Кто же он, таинственный Женя? И почему послал за диском этих уродов?
Олег подался назад, завернул за угол, где его не мог видеть толстяк, и привалился спиной к стене. Ноги предательски ослабли, как вареные макаронины.
Детали головоломки одна за другой вставали на свои места. Бандиты охотились не за обитателем подвала, а за ним. Всё сходилось. Художник был примерно его роста, в черных джинсах, куртке и вязаной шапочке. Но зачем

сенсов шарлатанами. Впрочем, до недавнего времени он и сам придерживался того же мнения.
Теперь прежние убеждения походили на крепость из песка. Еще несколько дней назад незыблемые и твердые, они рушились, осыпались и оседали, превращаясь в пыль. Новый год преподнес-таки Олегу неожиданный сюрприз, но он не знал, стоило ли этому радоваться.

Каждый раз одно и то же. Сначала нагрубишь, а потом…
Олег двумя пальцами подхватил с тарелки кусочек горбуши домашнего засола, сунул его в рот и похвалил:
– Вкусно. Лучше, чем готовая.
– Куда ты руками хватаешь? Вилка же есть, – покачала головой Инна Михайловна и, окончательно оттаяв, сказала: – Сядь и ешь по-людски. Ростом вымахал, а в голове один ветер.
На этот счет у Олега было особое мнение. В последнее время в его голове происходило нечто странное и необъяснимое. Он и сам хотел бы разобраться что. Но обсуждать эту тему с матерью было бесполезно. Она считала всех ясновидцев и экстра

чтобы таскать в гнездо еду и кормить своего птенца, подросшего, долговязого, но еще такого глупого.
Она поднялась с табуретки и заученными, механическими движениями стала накладывать закуски на чистую тарелку. На экране телевизора известный пародист копировал не менее известных певцов, но его шутки не могли заставить Инну Михайловну улыбнуться. Смех и веселье вязли в окружающем ее коконе обиды, не достигая цели.
– Мам, ну прости меня, ладно? – привычно произнес Олег, не потому что чувствовал себя виноватым, а скорее потому что это была принятая форма примирения.