В книжные магазины начинает поступать книга «Патрик Мелроуз». Под кинообложкой – первые три истории из пяти написанных Эдвардом Сент-Обином, новая классика английской литературы. Если вы соскучились по тонкому британскому юмору, которым маскируют страшные душевные дыры, – вам сюда.
Первые книги про Патрика Мелроуза, потерянного богатого аристократа, начали выходить в Англии ещё в 1990-х. Но только 2018 год по-настоящему открыл миру необычного, побитого жизнью и издевающегося над собой персонажа. Всё началось с того, что Сент-Обина полюбил Бенедикт Камбербэтч, что для книг равносильно вытягиванию из колоды карт козырного туза. И пошло-поехало: писатель Дэвид Николс написал сценарий к мини-сериалу, Камбербэтч сыграл главную роль, и на протяжении пяти часовых серий мы наслаждались непревзойдённой игрой и комично-трагичными ситуациями. Теперь самое время сравнить сериал с первоисточником, который (и это не занудство книголюбов!) гораздо лучше, тоньше и важнее сериала.
На отечественном книжном рынке давно не было такого насквозь английского романа, книги, наполненной фирменным британским юмором, над которым смеёшься даже тогда, когда понимаешь: происходящее не смешно, а совсем наоборот. Книги Эдварда Сент-Обина на первый взгляд про высший лондонский свет, зацикленность людей на социальном положении и ритуалах. За незнакомой нам жизнью всегда интересно наблюдать, и рассказ про жизнь Патрика Мелроуза в этом плане даже не возможность подсмотреть в замочную скважину, а удобное место в партере. Но главное – это книга о душевных чёрных дырах, родительском насилии и полном безразличии. И о том, что все мы на самом деле – дети, которым нужны не дорогая школа и богатый дом, а немножечко внимания. Истинный английский романист, Сент-Обин делает так, что мы проглатываем страшные моменты книги, толком не разлядев их за чередой изощрённых шуток. И только потом накрывает, до чего же страшно быть Патриком Мелроузом.
Чтобы почувствовать прозу Сент-Обина на вкус, мы выбрали для вас 10 цитат из книги.
Боль, даже самая малая, засчитывается, если больно по-настоящему, но не засчитывается, если её холят и лелеют.
– И у меня наконец-то появилось свободное время, чтобы читать «Уолл-стрит Джорнал» от корки до корки.
– Упоительная свобода! – заметил Патрик.
Зов дороги звучит гораздо тише, если берёшь с собой багаж.
Ванна без выпивки это как… ванна без выпивки. Какие ещё сравнения тут нужны?
Какой прок от книги, если её нельзя носить с собой в качестве теоретического средства от скуки?
Баллантайн определенно скучал, как бывает с людьми, когда говорят не о них.
Он вращался в кругу, где слово «благотворительность», точно красавица с ревнивым мужем на хвосте, неизменно сопровождалось словами «обед», «комитет» или «бал». На «сочувствие» ни у кого нет времени, а «снисходительность» (обязательно «недопустимая») часто фигурирует в сетованиях на короткие сроки заключения.
Как не пытайся жить на краю, думал Патрик, входя в другой лифт, тебе всё равно не угнаться за людьми, верящими тому, что говорит им телевизор.
Проблема общения с неприятным тебе человеком – что каждую минуту думаешь о том, чем могла бы сейчас заниматься. Даже поход в кино на ранний сеанс не вызывает такого острого чувства потерянного времени.
Утверждение «ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал» казалось смутной догадкой в сравнении с почти абсолютной уверенностью в том, что человек превращается в объект своей ненависти.
Комментарии