Александра Маринина: Книги, чтобы слёзы навернулись

«Философ» Келлермана ещё сильнее, чем «Гений». Главный герой – молодой человек, который получил философское образование и работает над диссертацией. Работает медленно, не убивается. Но жить на что-то надо, проблема денег стоит. Тем более девушка его в начале повествования выгоняет, надо платить за жильё. И он начинает искать работу, смотрит объявления с вакансиями и вдруг натыкается на объявление: кому-то нужен собеседник. Он звонит, практически ни на что не рассчитывая, его приглашают на собеседование. Его берут. Работодатель – женщина за 70, которая в своё время тоже занималась философией, писала диссертацию, необыкновенно образованная, умная, одинокая.

Очень богатая. Тяжело больная, она не всегда может выйти из дома, даже не может из спальни спуститься. Ей нужен кто-то, кто приходил бы каждый день, условно говоря, с 3 до 5 часов вечера с ней разговаривать о том, что ей интересно: о Канте, Гегеле, Фрейде, смысле жизни, Шопенгауэре. 

Герой испытывает колоссальное удовольствие от этих бесед с Альмой (так зовут женщину). Он очень боится, что она его выгонит, что она умрёт и не будет больше бесед. Он не думает о деньгах, хотя она ясно дала ему понять, что он после её смерти своё получит. Когда Альма умирает, молодой человек, который был наполнен добром и стремлением к мудрости, превращается в преступника. Причём он даже не понимает, как это случилось, в какой момент. Такое превращение. 

«Тридцатая любовь Марины» – здесь Сорокин на уровне филологии делает то, что Келлерман сделал на уровне смысла. Обожаю эту книгу, хотя сюжет мне не близок. Циничный, грубый, неприличный текст – читаешь его и понимаешь, что это материалы XXVII съезда КПСС без купюр. Возвращаешься – нет, вроде бы это не другая, а та же повесть, вот её начало, кошмар какой-то сексуальный, грязные, пошлые эротические сцены, от которых воротит круче, чем от «Господ Головлёвых». Когда, в какой момент, где он гениально, на уровне слов, постепенно, незаметно меняя стилистику, переходит от пошлого дворового разговора к сухому, кондовому XXVII съезду КПСС? А материалы-то опознаваемы, мы же сколько их в университете долбили, и потом надо было в диссертацию обязательно вставлять.

Эда Макбейна я читала с большим удовольствием, потому что он очень резко отличался от всех остальных авторов, пишущих в криминальном жанре, особенно переводных с английского. У него повседневная жизнь 87-го участка, переходящие герои со своими изменяющимися, развивающимися ситуациями. Потом появились книги Элизабет Джордж, в которых тоже одна и та же команда и развивающиеся, изменяющиеся ситуации: персонажи взрослеют, стареют, с ними что-то происходит. Совсем недавно появилась Камилла Лэкберг, у которой тоже постоянные герои: дети рождаются, кто-то погибает, кто-то заболевает, кто-то умирает. Влюбляешься в этих героев и читаешь уже не ради криминальной загадки, а ради того, чтобы посмотреть, что с героями, как там дальше, что с ними происходит. Вот таким был Макбейн для меня в самом начале 90-х. Каменская, между прочим, переводила Макбейна.