Алексей Сальников: 10 ошеломляющих книг

«Покуда я тебя не обрету» Джона Ирвинга – книга о том, что нет ничего обманчивее детских воспоминаний. О том, насколько искажается картина мира, если доверять исключительно памяти и рассказам одного человека.

«Бесы» Достоевского. О, этот вездесущий герой Фёдора Михайловича, который умудряется следить за жизнью целого городка, проникать во все щели, подслушать все важные разговоры, поприсутствовать во всех важных сценах, сам немного бес, потому что исчезает только в главе «У Тихона».

Читаешь «Господ Головлёвых» Салтыкова-Щедрина и думаешь сначала: вот здесь, на смерти этого брата, закончил бы книгу Золя. Читаешь дальше и думаешь: вот тут у Диккенса ворвался бы кто-нибудь и восстановил справедливость, зло было бы наказано, а добродетель бы восторжествовала. А роман длится и длится. И затем такой финал, что столбенеешь от этого чисто русского, на фоне алкоголя, оживления человека, который был мёртв всю свою жизнь.

Ну вот честно думаю, что «Сахарный Кремль» Сорокина взят именно из романа «Губернские очерки» Салтыкова-Щедрина. Здравствуй, постмодерн XIX века! Чистый восторг от того, как сшит в итоге текст последними словами романа.

«Толстая тетрадь» Аготы Кристоф на самом деле довольно тонкая книжка, оставляющая чувство огромного тома, такой тяжести, человеческой тоски и одиночества среди множества людей. И удивление с окончанием каждой части, когда решил до этого, что ничего не может вывести тебя из читательского равновесия, что ты уже привык ко всему, ан нет! Остолбеней!

Сейчас нет уже той советской реальности, что описана в «Тревоге» Ричи Достян, много что поменялось, а вот такие родители, как мать главного героя, – остались. Нетрудно представить её в соцсетях. Да и родителей других детей тоже можно представить. Мы с моей женой были, наверное, родителями Павлика (прочитаете – узнаете, о чём я), только без бабушки, и сын жил с нами. Что-то вот такое было. Что ещё? Ну вот есть собака, есть Чубакка, а есть фабака! Жаль, что эта книга оказалась забыта.

Когда я подарил другу на день рождения «Информацию» Мартина Эмиса, он решил, что я его подкалываю. Там действительно речь порой идёт об отношениях между писателями, но в основном про карму и семью. Выйди этот роман в России, напиши его кто-нибудь из наших, он бы считался чернушным, а так прокатывает за английский юмор.

«Двенадцать стульев» Ильи Ильфа и Евгения Петрова – роман, из которого утекли в «Лолиту» Набокова господа присяжные заседатели, брильянтовая вдовушка, число 12, идея романа-путешествия, эхо крика взмыленного инженера, звучащее «Гум-гум». А может и не утекли, может это просто фантазия. В любом случае – это весёлая книга, где все люди милы в своей глупости, жадности, косности, кроме разве что Воробьянинова, но и его жаль, одинокого жалкого старика пятидесяти с небольшим лет.

«Хазарский словарь» Милорада Павича – книжка-игрушка для взрослых, повторить которую невозможно. Она стала разваливаться у меня в руках почти сразу же после покупки, затем затерялась среди друзей, и это было так похоже на сам роман, что никакого дискомфорта от такой утраты я не испытал. Сейчас помню, про что она, только в общих чертах, но впечатление от всей книги до сих пор очень сильное, почти мистическое. Восторг от того, как это всё сделано, до сих пор очень силён.

Можно заглянуть в «Википедию» и посмотреть, кто являлся прототипами героев «Театрального романа» Михаила Булгакова, а можно просто насладиться шевелением этих замечательных, выпуклых, ярко описанных фигур, не пытаясь увидеть, какие они под подкладкой. Такие вот, с именами, но анонимные, они даже лучше, даже смешнее.