Не хочу показаться нескромным, но, по-моему, я справился. — Терри достает свой телефон и начинает листать фотографии. — Я немного пофоткал на мобильник, типа как у этого хера, Дэмьена Херста. Зацени. — И он тыкает экраном в лицо Стиви.
Стиви никогда не был близок с Алеком, но смотреть на голову отца, вмерзшую в глыбу льда, с желтой блевотиной, тянущейся изо рта, — это уже слишком.
— Я не хочу на это смотреть! Проваливай отсюда к хуям собачим!
— Да ладно, приятель!

Что он несет? А? Что вообще происходит?
Но балом правит Терри, ветер взметает его кудряшки, его несет на всех парах, и ему уже нет дела до реакции присутствующих.
— В общем, дверца была открыта, но ночь выдалась такая холодная, что, когда я нашел его утром, башка его, сука, уже вмерзла в глыбу замороженной блевотины,

Терри решает не сдаваться и продолжает поверх усиливающегося недовольного ропота:
— Ну а потом он решил засунуть голову в духовку. Но Алек есть Алек, — хрипит Терри, — этот пиздюк так нажрался, что перепутал духовку с холодильником. Простите за мой французский, но так и было. И вот полез он, значит, в этот морозильный отсек, но не смог впихнуть туда свой сраный котелок из-за корзины с чипсами «Маккейн» и засунул голову в пластиковый ящик по соседству, а потом заблевал его нахрен! — Смех Терри прокатывается по холодному, промозглому кладбищу. — Будь это, сука, кто-нибудь другой, можно было бы свалить все на таблетки, но это же был Алек!

Уточка 023 – это остроносый и остроусый чернявый мужчина лет сорока-пятидесяти; в нем чувствуется что-то, как таинственно формулирует Голгофский, «гуннско-сарматское» (интеллектуал калибром поменьше сказал бы просто – «похож на молдаванина»).

На стенах в гостиной висят большой радужный портрет Элтона Джона, фото Обамы в Берлине и постер немецкой партии Зеленых. Все тайные нацисты, думает Голгофский, несчастны по-разному, но маскируются одинаково.

Непонятно другое – чем заняты люди в хламидах и почему в руках у них ветки?
Авторы книги и сами не знают. Видимо, это какой-то ритуал – но какой? Так мог бы выглядеть, например, арийский Новый год. Или семинар нордических лесников, делящихся бесценным селекционным опытом под доносящуюся уже канонаду центральноазиатского вторжения.

«El sueňo de la razón produce monstruos» – «Сон Разума порождает чудовищ».

«Что есть «сон Разума»? Спит здесь отнюдь не Разум. Наоборот, это сон, полностью посвященный Разуму, отданный Ему и названный по Его имени. Засыпает сам адепт, и физическое бесчувствие дает ему возможность вступить с Разумом