Смысл символа заключается в его попытке разъяснить путем аналогии то, что еще кроется в области неизвестного, в области становления. Таким образом, воображение путем более или менее удачной аналогии показывает нам образно и наглядно то, что становится, но что еще не стало конкретным. Мы уничтожим настоящую ценность символа, если будем доводить его путем анализа до чего-то общеизвестного; герменевтическое же толкование отвечает и его ценности, и его смыслу.

Если фантазии воспринимать конкретно, то они никакой ценности не имеют. Если придавать им фрейдовский семантический смысл, то они интересны с научной точки зрения. Если же мы будем толковать фантазии герменевтически, как аутентичные символы, то они, несомненно, помогут нам внести гармонию в нашу жизнь и согласовать ее с нашими внутренними запросами.

Возможно, истинными благодетелями рода человеческого являются ложные учителя, ибо сопротивление ложным учениям продвигает человека волей-неволей в сторону истины. Проповедники ложных учений – испорченные люди, они вводят людей в заблуждение».]

существует глубокая пропасть между тем, что наука называет психологией, и практическими требованиями, предъявляемыми к психологии повседневной жизнью.

что всякий желающий получить сведения о человеческой психике почти ничего не извлечет для себя из экспериментальной психологии. Ему следует порекомендовать сбросить научную мантию, отказаться от научных исследований и войти в жизнь с открытым сердцем.

то, что было однажды, всегда будет в будущем.

я всегда советую своим пациентам не быть наивными, полагая, что все имеющее лично для них большое значение следует считать и объективно значимым.

Точно так же как мужчина предъявляет свою работу в качестве законченного творения из своей внутренней фемининной природы, так и внутреннее маскулинное начало в женщине предъявляет творческие зародыши, которые в состоянии оплодотворить женское начало мужчины. Это и есть то самое женское вдохновляющее начало, которое в случае ошибки может превратиться в наихудший вид догматического наставительного педагога – нормальную «гончую собаку-анимус», как точно выразилась одна моя пациентка.

Древние религии с их возвышенными и смешными, добрыми и жестокими символами не упали к нам с неба, а возникли в той же человеческой душе, которая живет в нас и сейчас.

Все искусство состоит лишь в том, чтобы дать невидимому визави возможность быть услышанным, предоставить на какое-то время в его распоряжение своего рода речевой механизм, не впадая при этом в отвращение, естественным образом возникающее

Если же мы теперь повернем картинку другой стороной и поставим лицом к аниме обладателя блистательной персоны, сравнив его с человеком без персоны, то увидим, что первый так же «хорошо» осведомлен в отношении анимы и ее проблем, как второй – в отношении мира. То, как каждый использует свое знание, естественно, может быть злоупотреблением, скорее всего, так оно и будет.

У человека есть ощущение того, чем он должен быть и чем может. Отклонение от подобного прорицания означает заблуждение, ошибку или болезнь.

бессознательное – не просто зеркальное отражение, а самостоятельная продуктивная деятельность, то сфера его опыта есть особый мир, особая реальность, о которой можно сказать, что она воздействует на нас, как и мы воздействуем на нее, – точно так же мы говорим о внешнем мире как сфере опыта. И точно так же как материальные предметы являются составляющими элементами этого мира, и психические факторы составляют объекты внутреннего мира.

Пережить сновидение и его толкование – это нечто совсем иное, нежели получить его жалкое отображение на бумаге.

Уязвимость есть характерный знак присутствия неполноценности.

Из этого сравнительного изучения станет понятно, насколько справедливы жалобы Фрейда на «непопулярность» его психоанализа и мое собственное ощущение, что я нахожусь в изоляции.