Пару раз мы наблюдали, как она по заданию учителя включала свою самую главную силу. Каждый, кто на себе ее испытывал, не мог сдержать слез. Каждый, кто испытывал ее дольше минуты, хотел раскаяться в тысячах проступков за всю свою жизнь. Наверное, через эту смешную угловатую девочку в мир заглядывала вечность или что-то еще. Что-то, что когда-то создало каждый атом во Вселенной и наблюдало за каждым цветком, за каждым творением, произросшим из его семян.

Не было никакой таинственной разницы между этим городом и теми, где мы бывали прежде. Здесь тоже работали школы и книжные магазины, ездил транспорт, за который нужно было платить, рыскали по улицам стремительные кошки. И ничего волшебного не случалось. Но все-таки город был непростым, необыкновенным. Он был чище прибран, аккуратно отстроен. Домики в излюбленных местными лазоревых тонах короткими зимними днями светились, окруженные голубым небом и морозным солнцем, многократно отраженным в снегу. Меня забавляли сапожки над обувными лавками и кренделя над булочными. Что-то было во всем этом театральное, словно город только сегодня нарядили для праздничной ярмарки в стиле какой-то древней эпохи. Но эти декорации изо дня в день никуда не девались, да и люди на улицах всегда оставались современно одетыми. И даже больше, они одевались очень ярко. В других городах всегда преобладали черные куртки, черные шапки, черные сапоги. А в Звездной Терре люди больше походили на карнавальное шествие, которое отчего-то разделилось по улицам и никак не может собраться в одну толпу. Цветной мех, шапки таких ярких оттенков, что казалось, будто они светятся, волосы нескольких цветов на одной голове, разные перчатки на руках, гипюровые надъюбники в пол, расклешенные джинсы, кружева на манжетах шуб, бахрома на накидках… Многое можно было увидеть на этих улицах.

Сначала, первый месяц, мы не посещали занятия, а обучались индивидуально. Мы зубрили карты школы и города, чтобы получить возможность беспрепятственно перемещаться, где бы нам хотелось. Мы читали разные книги, некоторые были странными, изучение других казалось вовсе нелепым. Например, зачем-то мы прошли азбуку, двигаясь от последней страницы к первой. Самое удивительное, что к концу этого месяца мы так ничего и не узнали о магии или волшебстве, но многое вдруг стали ощущать. Это казалось необыкновенным: мы словно выиграли в какой-то чудесной лотерее, попав в Звездную Терру. И мы все теперь видели, как иногда звенит воздух в галереях комнат, и чем отличаются Мита и Нойя, даже если бы мы заметили мельком только их силуэты вдали, и как необычно все вокруг, от чистоты сверкающего снега, бездонности опрокинутого синего неба, до шероховатости бумажного листа и теплоты руки друга.

У нее был странный способ общения с сестрой: иногда они держались за руки, и тогда Мита понимала сестру, словно мысли передавались по рукам, как по проводам.

... это был отчетливый страх потерять самое себя: словно я вот-вот сорвусь с той надежной ладони, которая нас несет через ночь, а никто этого даже не видит. Страх, что я сейчас упаду в обморок, сойду с ума или уже сошла, но еще этого не осознала.

Что-то происходило со мной в этих длинных сумеречных помещениях, в шлейфе воздуха, который тянулся за мужчиной. Никто ничего не замечал, а я шла и слышала, как меняются звуки, запахи и очертания, едва мимо них проходит этот странный человек. И я менялась.

...его ровный голос, его мягкие, почти неслышные, кошачьи движения, его шляпа, которую он зачем-то захватил с собой из своей комнатки, все вселяло в меня потусторонний ужас.

Я смотрела на надпись, на крыльцо, на желтые снопы фонарей, и мне виделось, будто кто-то огромный и нежный посадил нас на свою ладонь, прикрыл другой рукой от всего тягостного и смурного и несет прямо к Тому, в его теплую, маленькую, уютную комнату. Вот-вот она откроется, мы с Томом бросимся друг к другу, и я скажу спасибо этому огромному и нежному существу, приведшему нас сюда, сохранившему нас и дарившему нам силы в странном нашем пути.

Только что вокруг нас шелестели деревья и длинные полевые травы, чавкал тающий снег, неслись над головами угрожающе-черные тучи, и вдруг все изменилось. Быстро и совершенно беззвучно. Просто вместо перелеска вокруг нас возник город с домами, шпилями и куполами. Я была готова к чему-то странному, необыкновенному, но все же это произошло слишком резко, быстро, неожиданно. Словно кто-то сменил декорации. Словно все, что было до сих пор, было ненастоящим, забытьем, сном, а теперь видение кончилось, мы проснулись.

Риччи присела на корточки. Ее лицо скрыли спустившиеся пряди густых темных волос и надвинутый на самый лоб капюшон куртки. Исподлобья она смотрела на падающие крупные хлопья снега, и они, не достигая земли, распадались возле нее в мелкую белую пыль. Это был еще один способ Риччи пережить сильные негативные эмоции: разрывать в клочья то, что она видела перед собой, ни слова не говоря, отвернувшись ото всех. Ее длинные ресницы чуть дрожали.