ты забудешь то, что хочешь помнить, и будешь помнить то, что хотел бы забыть.

Есть люди, от которых что-то остается, а есть люди, от которых не остается ничего.

Может, я еще не дозрел до большой любви. Приходится на тот же вес набирать много маленьких.

За богом грешники гоняются, мусолят его, с рамсами пристают. Праведному человеку с богом, как с водителем автобуса – не о чем разговаривать. Маршрут ясен: довез – вышел.

И печатала с ошибками. Альбина была шикарной, и она была дурой.

Вот у меня есть вся моя энергия, да? И я ее хочу отдавать только тебе. Потому что ты мой. И пока я ее всю тебе отдаю, у нас с тобой все будет хорошо. Мы будем вместе, и с тобой ничего плохого не случится. Это как такое защитное поле в фантастике. Как невидимый купол над нами. Над тобой. А если я начну отдавать еще кому-то частичку своей энергии, то это поле сразу ослабнет. Нас и друг к другу не будет притягивать, и в куполе будут трещины. И тогда он может рухнуть нам на головы. Мне – и тебе. А я этого не хочу. Я этого боюсь. Я ведь тебя люблю

По трезвости смерть слишком непостижима. Она, как и любовь, только пьяным настоящей кажется.

Деньги беречь нет смысла: их все равно время по песчинке из рук вымывает. Да и нет никакого завтрашнего дня, ради которого стоило бы их копить. Жизнь всегда на сегодняшнем обрывается.

вагоне он никому не был нужен: все утопли в своих телефонах. Тетки крашеные крашеными ногтями, раскосые гастарбайтеры – мозолями, школьники своими пальчиками-спичками, все разгребают в экранах что-то, у всех какая-то внутри стеклышек другая более настоящая и интересная жизнь.

В небесах — пусто. Чистые, прекрасные, но совершенно пустые небеса.