– Мне тоже грех жаловаться, – усмехнулся я. – Мне дали понять, что я настолько хорош, что со мной совершенно невозможно расстаться… Знаете, за день до нашего с вами отъезда, когда мы с Джуффином сидели в гостиной Мелифаро, шеф заметил, что все мы рождаемся и умираем с одной и той же невысказанной просьбой на губах: «Любите меня, пожалуйста, как можно сильнее!» Знаете, Кофа, кажется, я начинаю выздоравливать.

перенести последствия собственного могущества. И ведь мы всякий раз их об этом предупреждаем – бесполезно!

– Неужели вы открываете свои невероятные тайны всем, кто к вам приходит? – спросил я.
– Ну почему – всем? Только тем, кому нужны тайны. Но, как правило, они никому не нужны. Люди приходят к нам совсем за другими вещами. Обычно им требуется могущество или власть. Все наследные принцы Куманы ходят к нам за властью, представляешь? А потом запираются в четырех стенах, не в силах перене

сил на то, чтобы сплести собственные сети, и на то, чтобы вырваться из чужих, но паутина устроена таким образом, что все попытки освободиться обрекают вас увязать глубже и глубже. Безнадежно! Именно поэтому вы так быстро стареете и умираете. У вас не остается сил на то, чтобы просто жить – даже такой жизнью, какой живут самые слабые существа из Мира Стержня, который стал твоей новой родиной…

– Знаешь, а ведь твой Мир – одно из самых страшных мест во Вселенной, гость. Он оплетает своей паутиной всех, кто там родился, и никому не удается ускользнуть. Но хуже всего, что вы сами учитесь у своего Мира этому искусству. С первых же дней жизни каждый начинает плести собственную паутину, стараясь заманить в нее всех, кто окажется поблизости, – и вам это нравится! Нам кажется, что во всех вас есть что-то неуловимо отвратительное – такими уж вас делает ваш жуткий Мир. Если посмотреть на твою родину нашими глазами, можно содрогнуться: миллиарды живых существ, навсегда увязшие в липкой паутине, продолжают старательно плести ее до последнего дня своей короткой жизни. Вы тратите слишком много

Мне достались записи «Queen», и не что-нибудь, а «Ночь в опере». Я счел это и добрым знаком, и хорошей шуткой, и просто восхитительной, почти невозможной удачей. На мой вкус, именно «Ночь в опере» как нельзя лучше подходила для моих одиноких странствий по Великой Красной Пустыне Хмиро. К тому же первая композиция, «Death on two legs», изумительно гармонировала с моей Мантией Смерти.

Но, скорее всего, это случится именно ночью – просто потому, что я до сих пор верю, что ночь – лучшее время для чудес.

нам следует дождаться ночи. Я, знаете ли, с детства вбил себе в голову, что все самое интересное случается именно по ночам. Жизнь неоднократно пыталась доказать мне обратное, но не могу сказать, что у нее это получилось…

Я сидел на теплом темно-красном песке, пил свой любимый кофе и пялился в алое небо, столь же безоблачное, как и мое настроение.

вокруг тихо шуршали красные песчаные дюны Хмиро, над ними ослепительно сияло неправдоподобно алое небо – теперь я и сам был готов забыть все, чему меня учили в школе, и считать его зеркалом, отразившим кровавые переливы горячего песка Великой Пустыни.
– Так красиво просто не бывает! – наконец заключил я.

Но почему в таком случае ты не всегда можешь справиться с собственным беспокойством?
– Потому что изменить себя гораздо труднее, чем проделать то же самое с другими. На это моего могущества пока не хватает, к сожалению, – признался я.

Поэтому в моем распоряжении оказалась куча времени, чтобы привести себя в порядок и заодно хорошенько разнервничаться. На мой взгляд, все по-настоящему важные мероприятия следует проводить рано утром: тогда времени хватает только

– Предполагается, что теперь мы наконец-то можем искупаться в бассейне, – возразил Кофа. – Если бы мы с господином агальфагулой были хорошими приятелями, он бы непременно к нам присоединился. Но плавать в бассейне с малознакомыми людьми – дурной тон.

– Я рад, что мне удалось осчастливить ваш дом своим присутствием, господин агальфагула!
– Сразу видно царственную особу, – одобрительно заметил сэр Кофа. – Осчастливить своим присутствием – это надо же! До такой формулировки даже я не додумался бы. А что ж, правильно, сэр Макс, так и надо.

– Смотри-ка, ты больше не зеленый. Так, нежно-салатный. Кажется, ты единственное живое существо, которому эта дыхательная ерунда действительно помогает, – заметил Кофа через несколько минут. – Сэр Шурф не в счет, он и без того здоров, как арварошец.

Полагаю, на твоем пороге уже топчутся носильщики, так что не вздумай пугать их своим обнаженным телом. Куманцы – люди простые. Если выйдешь к ним голышом, они решат, что ты намерен заняться любовью. И вряд ли станут медлить: удовлетворять все прихоти гостей – их священная обязанность. Вопрос лишь в том, входит ли это в твои планы?»

я предпочитаю улаживать личные дела в рабочее время, – улыбнулся я. – Хотя бы потому, что практически все мое время – рабочее.

я бы с удовольствием разделся догола, но это не совсем увязывается с правилами хорошего тона, а шустрая леди Хенна могла вернуться в любую минуту. Меньше всего на свете я хотел, чтобы, в довершение всех бед, по Ехо поползли слухи о моем эксгибиционизме.