Михаил вздохнул, отвел глаза от декольте Анны Сергеевны и упрямо вперил взгляд в аквариум. Опять она начинает. Помните-не помните. Разве такое забудешь. И захочешь, так не забудешь. Никак ты ее из себя выгнать не можешь. А потом вина давит, стыдно перед самим собой. А про Белку и говорить нечего. И что с этим делать, как от этого избавиться. Ты и сейчас, подлец, хочешь зайти к ней сзади и запустить руки ей в декольте. И не можешь это желание в себе убить, аж пальцы дрожат. Как же это выгнать из себя, а. Господи, избавь меня от искушения. Не помогает. Не слышит, видно чай пьет. Господи, ну помоги мне. Придумай мне казнь египетскую, что ли. Чтоб я боялся. Ты же знаешь, что я не виноват. Я хочу, чтоб это ушло, чесслово

Господи, ну что за гребаный этот божий мир. И что им движет. Что движет всеми этими людьми, в этом зале, в этом городе, на этом шарике. Вот, ты ощущаешь пальцами кожу девушки, которую раньше уже видел всю голую, она принадлежала одному, теперь другому, а предлагает себя тебе – прямо в белом платье непорочной невесты, предлагает снять его – в памяти, вспомнить все ее прелести; она тебе и не нужна, но стояк на тебя напал. Ты не позовешь ее трахнуться в гардеробе прямо сейчас, но от возбуждения ты избавиться не можешь; это зависит не от тебя, так тебя устроила природа, эволюция требует, чтобы ты дрючил все, что движется, чтобы не прервалась нить жизни. Твое супер-эго стоит на страже и говорит тебе «низя!», как раньше Моисей читал со скрижалей евреям «не возжелай», а ты желаешь, хоть тресни. И остальные тоже. Вон Белка с этим кобелем танцует, он ей всякие сальности говорит, она цветет и пахнет, ей это нравится. Так что, она тебя не любит? Любит. А ты? И я. И как же это все совместить в одном коктейле. Не знаю. Знаю только, что сейчас больше всего на свете мне хочется засветить в глаз этому дохтуру, но Моисей не велит, в скрижалях.

Ты ее хочешь до боли и никак не можешь убить в себе это желание

Михаил припарковал машину на стоянке у себя рядом с домом, заглушил мотор и закурил. Ну и что же тебе с этим делать, а, Майкл? Ты ее хочешь до боли и никак не можешь убить в себе это желание. Ты продаешь желания другим, а со своим не можешь совладать. Теперь на тебя сверху уляжется чувство вины и будет давить тебя, а ночью тебе будет сниться ее задница. И остальное тоже. Все, что ты видел, все, что ты слышал, все, что ты хотел. И не говори, что не хотел. И она это знает. Ну куда же от этого деться. Да к черту все – клин клином вышибают.

Прекрасно!

Любовь и Море в "The Blue Lagoon":
Они бросились в воду, ныряли, плавали,
наслаждаясь ощущением мягкой воды на коже,
легкостью движения, светом над головой;
всю усталость забрало море, дало новые силы,
волны подталкивали их друг к другу,
прикосновения в воде были совсем другими,
волновали по-новому. На губах была соль,
соль была везде, вкус любви был другой;
они пробовали друг друга, узнавали заново,
это наполняло их чистой, ничем не замутненной радостью.
Все тревоги и страхи были смыты живой влагой моря –
оно дало им новый дом, который не хотелось покидать,
обещало им новую жизнь, которой они раньше не знали