Истребитель

Всё-таки я был очень высоко!

Человек крепче машины, у меня не может быть износа. Просто втягивает меня, и всё. Чем–то мы не тем занимаемся, потому что или с ума сходим, или сами себя гробим. Такое у меня чувство, Бровман, что разрабатываю я истребитель, а он истребляет лично меня. И без этого моя судьба не имеет вида, а с героической гибелью имеет. Она как бы предполагается, ты понял? Это всем надо, на этом всё как бы стоит.

Они считали свою жизнь исключительной именно потому, что прожили ее в исключительных обстоятельствах.

Все говорят: они тоже полетели. Полетели, да. Но у них это побочное, это ответвилось от войны, от жизни, от еще чего-то. У них была жизнь. А у нас же ничего не было, мы все вложили в это. У нас вся страна жила, как в четырнадцатом веке, вся страна на двор бегала по нужде, масла не видели годами. И полетели. Это как развратник, у которого тысяча женщин, и отшельник, у которого была одна. Это разные чувства, разная любовь. Один жил не для этого и не этим, а другой только этим. Ведь мы работали как! Без выходных, без отпуска, я с ними летал, я писал в день две полосы, и так годами! Как конвейер, но все равно это было любимое дело, я был счастливый человек, понимаете? Это все, что у нас было: нас спросят, а мы - вот!

Цель Советского Союза была никакое не равенство. Цель Советского Союза была выход в стратосферу, а все остальное этой цели служило. Это просто такое общество, которое смогло построить ракету, понимаете? Никакое другое бы не построило. А больше оно ни для чего не годилось.