Проклятые

Далеко внизу бредет иссохший старик. Он опирается на трость и волочит за собой длиннющую бороду. Я спрашиваю Арчера, не демон ли это.
– Он-то? – Арчер тычет в старика пальцем. – Это Чарлз Дарвин, мать его в рот!
Арчер отхаркивается, и его плевок падает, падает, падает на землю так близко, что старик его замечает и смотрит вверх. Встретившись с ним глазами, Арчер кричит:
– Эй, Чак! Все еще трудишься на Сатану?
Дарвин поднимает дряхлую, оплетенную венами руку и показывает Арчеру средний палец.

Если родители и представляли себе как-то смерть, то на самом поверхностном уровне, как морщины и седину стариков, у которых скоро кончится «срок годности». Видимо, им казалось, что если регулярно заботиться о внешности и бороться с признаками старения, смерть тебя не побеспокоит. Для моих родителей смерть была закономерным и нежелательным результатом плохого ухода за кожей. Если перестаешь пользоваться скрабами, то катишься по наклонной – и умираешь.

рается на трость и волочит за собой длиннющую бороду. Я спрашиваю Арчера, не демон ли это.
– Он-то? – Арчер тычет в старика пальцем. – Это Чарлз Дарвин, мать его в рот!
Арчер отхаркивается, и его плевок падает, падает, падает на землю так близко, что старик его замечает и смотрит вверх. Встретившись с ним глазами, Арчер кричит:
– Эй, Чак! Все еще трудишься на Сатану?
Дарвин поднимает дряхлую, оплетенную венами руку и показывает Арчеру средний палец.

Наверное, проект исследования человеческого генома когда-нибудь обнаружит у меня какой-то рецессивный ген оптимизма, потому что, несмотря на все усилия, я по-прежнему не могу наскрести и пары дней безнадеги. Ученые назовут это синдромом Поллианны, а я бы сказала, что это хроническая погоня за радугой.

Если бы вы спросили моего папу о выборе профессии, он бы сказал вам: главное – не идти навстречу сердечным приступам. В смысле, нужно экономить силы и не забывать расслабляться. Ни одна работа не бывает навсегда, так что расслабься и получай удовольствие.