Путь длиной в сто шагов
-
Сейчас читают
-
Отложили
-
Прочитали
-
Не дочитали
Автор:
Гассан родился в Бомбее, в доме дедушки, державшего собственный ресторан. У этого тощего индийского мальчика есть то, что встречается среди поваров лишь однажды в целом поколении. Он прирожденный кулинар. Он художник. Великий художник!
Захватывающий роман Ричарда Ч. Мораиса –...Ещё
Гассан родился в Бомбее, в доме дедушки, державшего собственный ресторан. У этого тощего индийского мальчика есть то, что встречается среди поваров лишь однажды в целом поколении. Он прирожденный кулинар. Он художник. Великий художник!
Захватывающий роман Ричарда Ч. Мораиса – это яркое, наполненное экзотическими ароматами повествование о таинственном даре истинного вкуса. Рассказ о профессиональном восхождении Гассана Хаджи, волею судьбы попавшего во Францию, к вершинам кулинарного искусства!
- 2010 г.
- 9785699753093
Материалы
Отзывы
Раз в месяц дарим подарки самому активному читателю.
Оставляйте больше отзывов, и мы наградим вас!
Оставляйте больше отзывов, и мы наградим вас!
Неожиданно скучная книга. Унылая и пресная, как овсянка на воде. Карри, корица, шафран – это...Ещё
Неожиданно скучная книга. Унылая и пресная, как овсянка на воде. Карри, корица, шафран – это просто слова. Единственный аромат, который обволакивал меня во время чтения – это кофе из моей собственной кружки. Рассказ повара и гурмана о французской кухне, вычурной и жирной, утопающей в сливочном масле и утином жире выглядит как рекомендации диетолога о салате из листовой капусты, заправленным чайной ложкой лимонного сока, брокколи на пару и отварном яичном белке. Вся история совершенно безвкусная.
Текст … Рассказ ведётся от первого лица, и это именно рассказ, отчёт о произошедших событиях. Диалогов очень мало, эмоций никаких. Некоторые моменты я и вовсе отчаянно хочу развидеть. Возможно, я ханжа, но почему-то думаю, что проблема всё же не во мне.
«Той ночью, хорошо потрахавшись, мы спали, уютно пристроившись рядом, как пара марокканских рогаликов – ее попка прижималась к моему животу.» (с.)
Путь Гассана, по сути, устлан розами. Случались и трагедии, конечно. Смерть матери, несчастный случай на кухне, анархисты, вклинившиеся в мирный марш протеста, кровь, дым, самоубийство друга ... Но рассказано всё это ужасно сухо. А если сам рассказчик не взволнован пережитым, то с чего читателю-то дёргаться? Как подано, так и принято. Всё с абсолютно одинаковой интонацией: «Через тридцать лет после моего приезда в Париж …» «Я так никогда и не приехал проститься с ней …» «Смерть папы …» «А теперь поедем к знаменитым марсельским проституткам …»
«Каждый хотел поздравить меня. Но я был холоден и благодарил их довольно сдержанно. Могло даже показаться, будто мне нет дела до происходящего и я наблюдаю всеобщую радость со стороны.»(с.)
Да, увы, именно так и кажется. Эта отстранённость рассказчика видна на протяжении всей книги. И не было ни малейшего смысла помещать Хелен Миррэн на обложку. Экранизацию она на себе вытянула, но эту полудохлую книгу даже она бы не спасла.
Текст … Рассказ ведётся от первого лица, и это именно рассказ, отчёт о произошедших событиях. Диалогов очень мало, эмоций никаких. Некоторые моменты я и вовсе отчаянно хочу развидеть. Возможно, я ханжа, но почему-то думаю, что проблема всё же не во мне.
«Той ночью, хорошо потрахавшись, мы спали, уютно пристроившись рядом, как пара марокканских рогаликов – ее попка прижималась к моему животу.» (с.)
Путь Гассана, по сути, устлан розами. Случались и трагедии, конечно. Смерть матери, несчастный случай на кухне, анархисты, вклинившиеся в мирный марш протеста, кровь, дым, самоубийство друга ... Но рассказано всё это ужасно сухо. А если сам рассказчик не взволнован пережитым, то с чего читателю-то дёргаться? Как подано, так и принято. Всё с абсолютно одинаковой интонацией: «Через тридцать лет после моего приезда в Париж …» «Я так никогда и не приехал проститься с ней …» «Смерть папы …» «А теперь поедем к знаменитым марсельским проституткам …»
«Каждый хотел поздравить меня. Но я был холоден и благодарил их довольно сдержанно. Могло даже показаться, будто мне нет дела до происходящего и я наблюдаю всеобщую радость со стороны.»(с.)
Да, увы, именно так и кажется. Эта отстранённость рассказчика видна на протяжении всей книги. И не было ни малейшего смысла помещать Хелен Миррэн на обложку. Экранизацию она на себе вытянула, но эту полудохлую книгу даже она бы не спасла.
-
- 0
- 0
Неожиданно скучная книга. Унылая и пресная, как овсянка на воде. Карри, корица, шафран – это...Ещё
Неожиданно скучная книга. Унылая и пресная, как овсянка на воде. Карри, корица, шафран – это просто слова. Единственный аромат, который обволакивал меня во время чтения – это кофе из моей собственной кружки. Рассказ повара и гурмана о французской кухне, вычурной и жирной, утопающей в сливочном масле и утином жире выглядит как рекомендации диетолога о салате из листовой капусты, заправленным чайной ложкой лимонного сока, брокколи на пару и отварном яичном белке. Вся история совершенно безвкусная.
Текст … Рассказ ведётся от первого лица, и это именно рассказ, отчёт о произошедших событиях. Диалогов очень мало, эмоций никаких. Некоторые моменты я и вовсе отчаянно хочу развидеть. Возможно, я ханжа, но почему-то думаю, что проблема всё же не во мне.
«Той ночью, хорошо потрахавшись, мы спали, уютно пристроившись рядом, как пара марокканских рогаликов – ее попка прижималась к моему животу.» (с.)
Путь Гассана, по сути, устлан розами. Случались и трагедии, конечно. Смерть матери, несчастный случай на кухне, анархисты, вклинившиеся в мирный марш протеста, кровь, дым, самоубийство друга ... Но рассказано всё это ужасно сухо. А если сам рассказчик не взволнован пережитым, то с чего читателю-то дёргаться? Как подано, так и принято. Всё с абсолютно одинаковой интонацией: «Через тридцать лет после моего приезда в Париж …» «Я так никогда и не приехал проститься с ней …» «Смерть папы …» «А теперь поедем к знаменитым марсельским проституткам …»
«Каждый хотел поздравить меня. Но я был холоден и благодарил их довольно сдержанно. Могло даже показаться, будто мне нет дела до происходящего и я наблюдаю всеобщую радость со стороны.»(с.)
Да, увы, именно так и кажется. Эта отстранённость рассказчика видна на протяжении всей книги. И не было ни малейшего смысла помещать Хелен Миррэн на обложку. Экранизацию она на себе вытянула, но эту полудохлую книгу даже она бы не спасла.
Текст … Рассказ ведётся от первого лица, и это именно рассказ, отчёт о произошедших событиях. Диалогов очень мало, эмоций никаких. Некоторые моменты я и вовсе отчаянно хочу развидеть. Возможно, я ханжа, но почему-то думаю, что проблема всё же не во мне.
«Той ночью, хорошо потрахавшись, мы спали, уютно пристроившись рядом, как пара марокканских рогаликов – ее попка прижималась к моему животу.» (с.)
Путь Гассана, по сути, устлан розами. Случались и трагедии, конечно. Смерть матери, несчастный случай на кухне, анархисты, вклинившиеся в мирный марш протеста, кровь, дым, самоубийство друга ... Но рассказано всё это ужасно сухо. А если сам рассказчик не взволнован пережитым, то с чего читателю-то дёргаться? Как подано, так и принято. Всё с абсолютно одинаковой интонацией: «Через тридцать лет после моего приезда в Париж …» «Я так никогда и не приехал проститься с ней …» «Смерть папы …» «А теперь поедем к знаменитым марсельским проституткам …»
«Каждый хотел поздравить меня. Но я был холоден и благодарил их довольно сдержанно. Могло даже показаться, будто мне нет дела до происходящего и я наблюдаю всеобщую радость со стороны.»(с.)
Да, увы, именно так и кажется. Эта отстранённость рассказчика видна на протяжении всей книги. И не было ни малейшего смысла помещать Хелен Миррэн на обложку. Экранизацию она на себе вытянула, но эту полудохлую книгу даже она бы не спасла.
-
- 0
- 0
Цитаты
Вы можете первыми опубликовать цитату