Что читает нобелевский лауреат Орхан Памук

Рассказывает Орхан Памук: «Когда я писал свой первый роман в 1974 году, в комнате, где я работал, висела репродукция портрета Льва Толстого кисти Репина. Тогда я даже представить себе не мог, что спустя много лет получу в России литературную премию имени любимого писателя. Толстым восхищаюсь. Когда в 19-20 лет я познакомился с «Войной и миром» и «Анной Карениной», не задавался вопросом, как он это сделал. Я просто с увлечением читал книгу, которая дарила мне жизнь. Это было живое, естественное чтение, без натяжек и претенциозности. Когда я стал постарше и перечитал Толстого, оценил уже другие вещи. Это иерархия ценностей, выстроенная писателем. Самые важные вещи в жизни – семья, дружба, доверие, профессия, зарабатывание денег, любовь, ревность. Хороший романист заставляет читателя отвечать на вопрос «что важно для вас в этой жизни?». У меня с Толстым совпадает иерархия ценностей. Ну или я выстроил свою под его влиянием. А «Анну Каренину» мы разбираем со студентами на моих лекциях в Колумбийском Университете. Про эту книгу больше всего жалею, что её написал не я».

Рассказывает Орхан Памук: «Достоевского я прочитал в очень ранней юности. Он совсем не такой, как Толстой, – в нём нет житейской естественности, зато Достоевский показывает истинную глубину человеческой натуры. Первой книгой, которую я прочитал, были «Братья Карамазовы», но именно роман «Бесы» потряс меня больше всего. Отголоски этого потрясения видны в моём романе «Снег». «Бесы» – один из самых потрясающих политических романов, когда-либо написанных человеком. Меня шокировало, насколько сильной может быть жажда власти, потрясла способность человека прощать, умение обманывать себя и других, потребность обрести веру. Вместе с героями я пережил историю, полную обмана, политических интриг и смертельных угроз. И меня изумило, как это всё сосуществует в одной книге».

Перечисляя авторов, оказавших на него наибольшее влияние, сразу после Толстого и Достоевского Орхан Памук называет Томаса Манна и особенно его роман «Волшебная гора». Кстати, многие критики видят сходство в творчестве Орхана Памука и Томаса Манна.

Рассказывает Орхан Памук: «Описание еды занимает большое место в моих романах. Жена даже говорит, что нам давно пора открыть свой ресторан. Я остаюсь при убеждении, что одна из главных задач писателя – фиксировать повседневную, будничную жизнь, которая имеет обыкновение исчезать и проходить как песок сквозь пальцы. Изначально это качество я заметил у своего любимого писателя Марселя Пруста. Первые журналисты, посетившие «Музей невинности» (музей «по мотивам» одноимённой книги Орхана Памука, одна из достопримечательностей Стамбула. – Прим. ReadRate), желая мне польстить или продемонстрировать свою просвещённость, тут же окрестили меня турецким Марселем Прустом. Может быть, некоторое сходство и есть, но с одной существенной оговоркой: вкус пирожного «Мадлен» побуждал Пруста не восстанавливать прошлое, а фантазировать на его тему».

Рассказывает Орхан Памук: «Сейчас я пишу исторический роман, действие которого происходит в начале XX века в Оттоманской империи. Чтобы понять атмосферу, я читаю мемуары того времени. Но всё равно не могу знать всё и претендовать на полную историческую точность. Да и стоит ли? Например, после Итало Кальвино и Умберто Эко можно ли говорить о точности исторических романов? Итало Кальвино, на мой взгляд, канонизировал неточный исторический роман. Автору удалось передать исторические детали, перемешав их с современными элементами и вымыслом. И если до середины XX века исторические романы судили по точности воспроизведения деталей, то сейчас таких критериев больше не существует».

В числе любимых авторов Орхан Памук назвал аргентинского прозаика Хорхе Луиса Борхеса.

Среди излюбленных авторов Орхана Памука – австрийский прозаик и драматург Томас Бернхард, который в завещании запретил публикацию и постановку собственных произведений у себя на родине.

Перечисляя любимых авторов, Орхан Памук особенно выделил австрийского прозаика и драматурга Петера Хандке, автора знаменитого романа «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым».