Владимир Познер: парадоксальный взгляд на 14 классических книг

«Приключения Тома Сойера» – лучшая книга для подрастающих мальчишек. И Том, и Гек – герои, которым хочется подражать.

Борис Заходер перевел «Винни-Пуха» Алана Милна блестяще, а вот стихи сочинил свои – хорошие, милые, но совсем другие. В Винни-Пухе сочетается всё. Он очень умный, хотя всё время говорит, что у него в голове опилки и он ничего не понимает. Он смелый, смешной, великодушный... И ещё он невероятно добрый и очень-очень тёплый. Даже прямо сейчас о нём говорю, и мурашки по коже бегут. У меня был свой Винни, подарили лет в шесть, он у меня жил, пока не истлел совсем. Я, хотя был взрослым дядей под пятьдесят, расставался с ним очень тяжело. Он окончательно унёс с собой моё детство.

Если человек в детстве не прочитал «Винни-Пуха», позже это будет совсем не то удовольствие. Больше для ума, чем для сердца. В отличие от утончённого «Маленького Принца» Сент-Экзюпери. Это то, что по-английски называется sophisticated! В детстве почти невозможно понять философский смысл, заложенный в этой истории. «Мы в ответе за тех, кого мы приручили» – это всё-таки в шесть лет не очень понятно. А потом, позже, это важно, необходимо. И доброта, конечно же. И печаль. И зрелое представление о жизни, когда понимаешь, что в конечном итоге всё трагично.

«Три мушкетёра» – один из величайших романов, написанных за историю человечества. Есть какие-то странные вещи, банальные вроде, но влияние романа Дюма очевидно. «Один за всех и все за одного» я узнал оттуда. И сразу понял: это правильно, вот так надо жить. Или помните сцену, в которой д’Артаньян приносит свои извинения перед дуэлью? Мушкетёры разочарованы: этот провинциал, этот трус хочет избежать поединка. Дюма описывает, как луч солнца в эту минуту оттенил тонкие и смелые черты д’Артаньяна, который говорит: «Вы не поняли меня, господа, Я просил у вас извинения на тот случай, если не буду иметь возможности дать удовлетворение всем троим...» Просто сойти с ума, как это прекрасно, как это умно, как остроумно! И как помогает жить!

Я учился в изумительной школе в Нью-Йорке. В конце учебного года обычно ставили спектакль, выбрали «Короля Артура». Пьесу написали сами, на уроках труда сделали латы, мечи, щиты и шлемы, декорации нарисовали… Король Артур и все его рыцари – Ланселот, Гавейн, Галахад (этот не нравился) – были для меня живыми людьми. Мы в них играли, мы их играли. Как всё красиво, какая романтика! Позже я узнал, насколько это тяжелая история – любовь Гвиневеры к Ланселоту, гибель Артура… Мрачная и блестящая вещь!

«Левшу»Лескова я сначала прочел по-английски: Steel Flea – «Стальная блоха», так называется. Сразу возник вопрос: зачем Левша её подковал? Раньше блоха скакала, теперь блоха не скачет. Кто-нибудь мне может объяснить? Я обратился к папе, он отмахнулся. С тех пор много раз «Левшу» перечитывал, вообще Лескова люблю. Великий писатель, я считаю, ему не воздают должного. В процессе размышлений я пришёл к выводу, что это очень русская история. Несомненно: умение потрясающее, а смысла никакого. Человек делает то, чего никто другой не сможет, но этого не надо. Вот что главное! Для меня эта фантастическая нелепость – символ того, что вообще происходит в России. Причём уже давно. Не уверен, что в разговорах о «Левше» возникнет тема, которую мы с вами сейчас обсуждаем. Не уверен, многие ли согласятся, что это и есть одна из уникальных черт русского человека. Более того, кое-кто объявит, что это русофобство. Какой же Лесков русофоб?! Поразительно, насколько точно, ярко – янтарно – он, ничего не называя впрямую, обозначил болевые точки национального характера!

«Тарас Бульба» Гоголя – первая книга, которую я прочитал по-русски (Владимир Познер начал изучать русский поздно, так как родился во Франции, его мать – француженка). По папиной настойчивой рекомендации. Пробираться сквозь текст было дико трудно. Но когда прорвался, а я всё-таки прорвался, начал получать удовольствие. И только потом понял, насколько папа-то хитрый был. Он меня воткнул в абсолютно гениальную русскую литературу. «Тарас Бульба» – ещё и невероятно увлекательная история. Там есть и измена, и любовь, и Остап, и мощный трагический финал. Считаю, что Гоголь – самый главный гений в прозе русской. По-моему, ни Толстой, ни Достоевский, ни Тургенев – никто не достиг таких высот. Рядом только пушкинская проза.

Пушкин – мой человек. Понимаю, что сложный человек и колючий, наверное, но невероятное обаяние, ум, лёгкость, блеск – и вместе с тем мудрость, глубина. Он же единственный из русских писателей, кто по-настоящему улыбается! Они же у нас все мрачные, как чёрт знает что! Пушкин – величайший русский поэт. Однако по свету, теплу, если хотите, энергетике – нерусский. В нём есть радость. Он не вгоняет во вселенскую тоску, от которой удавиться хочется. Когда читаю или слушаю его стихи, не перестаю поражаться, как легко человек это писал! Не понимаю.

«…Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город». Читаешь и видишь, как накрыла, чувствуешь тьму. Литература, что тут скажешь… Захватывающая книга – и философски, и по фабуле, и исторически. Чем бы вы ни увлекались, всё там найдёте. А если увлекаетесь многим, как ваш покорный слуга, – и Древним Римом, и христианством, и историей Христа, и дьявольщиной, и загадкой творчества, – там обо всём блистательно написано. Есть тонкие наблюдения, которые цепляют навсегда. Мастер не может вспомнить, как звали его жену – фантастическая деталь! Хотя сам Мастер как личность мне неинтересен. А вот как он увидел женщину и влюбился, втюрился, втрескался – это по-тря-са-юще! Я это чувствую. Коровьев – ну просто приятель мой! Обожаю остроумие, игру! Мои слова наверняка вызовут недовольство, но я бы очень хотел повстречаться с Воландом. У меня к нему масса вопросов.

То, что сейчас скажу, может, даже крамольно. Мне кажется, что «Один день Ивана Денисовича» – это лучшее, что написал Солженицын. Особенно сильное впечатление, вплоть до физических ощущений – холода, усталости, – возникло, когда прочитал в первый раз.