Эти истории... Представь, что ты стоишь на платформе и мимо тебя медленно-медленно едет поезд. Окна в купе не занавешены, и, пока проезжают вагоны, едва успеваешь рассмотреть пассажиров... ты не знаешь, кто эти люди, кем они приходятся друг другу. Случайные попутчики? путешествующая семья? любовники, сбежавшие в тайную вылазку? друзья, направляющиеся в отпуск? беженцы, туристы, эмигранты? Ты не знаешь, что привело их в эти купе, не знаешь, что их ждёт, – но видишь, как сквозняк развевает светлые волосы, мягкие как шёлк, текучие как вода... мужская рука накрывает узкую девичью ладонь – жестом любви? утешения? дружбы?.. худощавый очкарик что-то взволнованно говорит высокому красивому парню – друзья? любовники? соперники?.. вздрагивают женские плечи, дрожь пробегает по спине, матово сияющей в вырезе вечернего платья – рыдание? смех? истерика?.. черты прекрасного лица на мгновение застывают гримасой – наслаждение? боль? экстаз?.. сквозь механический лязг доносятся слова, вырванные из беседы, оторванные от своего смысла: ...эпоха умирает... всё повторяется... новый ребёнок для нового мира... жаждать Абсолюта, но отвергать небеса... химера, фата-моргана, мираж... – грохот колёс заглушает окончание фразы, проплывает последний вагон, ты смотришь вслед уходящему поезду, твоя сетчатка ещё хранит загадочные картины, застывшие в оконных рамах... обрывки чужих слов затихают эхом.

Функция печати в это время или, по крайней мере, в этом обществе – не информировать людей, а стирать всякое различие между ложью и правдой, заменять реальность океанической громадой вымыслов, где на поверхность выходят все комплексы, поражения, обиды и травмы нации, изъеденные завистью и злобой. Вот ещё одно доказательство: маленьким пространствам цивилизации никогда не справиться с безбрежным варварством.

Сейчас не те времена, чтобы играть в героев, мой друг. Самое главное – это чтобы можно было работать, чтобы дело делалось. И если для этого придётся откупаться, мы откупаемся, и точка. Последуйте моему примеру и не суйте руки в огонь, дружище. А не то потом пожалеете.

Я тебе сто раз говорила, но, так и быть, повторю. Во-первых, надо выбирать в мужья человека, который любит свою работу. Мысли его будут заняты делом, а не пустым выяснением отношений. А второй секрет: женщина должна, условно говоря, свить гнездо. Как говорила бабушка, мужчина может уйти от женщины, но из дома – никогда

Полчаса назад я заглянул через дверь в спальню жены, потом в комнату сына; оба крепко спали. Когда-то я не представлял себе, что они смогут жить без меня, думал, что после моей смерти они окажутся в свободном плавании, словно пассажиры самолёта, пилот которого благополучно катапультировался. Короче говоря, я верил в собственную незаменимость. Тот, кто чувствует себя незаменимым, не сомневается в своём существовании.

Истина — свобода души. Мы очень молоды в нашей молодой вселенной и часто не оправдываем ожиданий и теряем честь, пусть даже только в тёмных углах сознания. Мы дерёмся, вместо того чтобы танцевать. Мы стараемся обогнать других, обманыва­ем друг друга и наказываем ни в чём не повинную природу.

Но это не выражает нашей сущности, это просто то, что мы делаем в мире, который сами для себя создали, и ничто не мешает нам в любую секунду изменить то, что мы делаем, и мир, кото­рый создали.

Во всех действительно важных делах мы едины. В любви и вере, доверии и сочувствии, отношениях с близкими и друзьями, закатах и благоговейном пении, в каждом желании, рождённом человечеством, мы едины. Человеческая раса на данном этапе её судьбы — это ребёнок, бездумно и бессмысленно дующий на одуванчик. Но ощущение чуда, испытываемое ребёнком, это наше общее ощущение, и нет предела добру, которое мы можем творить, когда человеческие сердца соединяются. Наша истина, наша история и значение слова «Бог» в том, что мы едины. Мы едины. Мы едины

Вера. Она присутствует повсюду в каждый момент нашей жизни, даже во время сна. Вера в мать, сестру, брата или друга; вера в то, что за углом на перекрестке невидимый тебе водитель остановится на красный свет; вера в пилотов авиалайнера и в наземный персонал, подготовивший лайнер к полёту; вера в учителей, которым мы ежедневно на несколько часов препоручаем своих детей; вера в полицейских, пожарных и автомехаников, а также вера в то, что любимый человек будет ждать тебя, когда ты вернёшься домой. Но вера, в отличие от надежды, может умереть. И когда вера умирает, обычно с ней вместе умирают и неразлучные спутники: постоянство и преданность

Страх подобен волку, посаженному на цепь: он опасен только тогда, когда ты спустишь его с цепи. Горе можно одолеть забвением. Гнев, сколь бы ни был он яростен, можно победить улыбкой. И только надежда неистребима, потому что она принадлежит не нам, а небольшой (от силы несколько сотен) группе наших древнейших предков, чья отважная преданность и любовь друг к другу подарили нам почти всё хорошее, что есть в нас поныне. Именно надежда, это заложенное в нас древнее семя, питает наши сердца и возвращает им силу. С тех давних пор сознание каждого из нас балансирует между двумя вещами, которые предлагает на выбор надежда: между тенями прошлого и светлой, чистой, ещё не заполненной страницей грядущего дня