Мы все еще пребываем на нигилистической стадии боли и разочарования, после того как люди утратили веру в старые идеи, но еще не приняли новых. Что дальше? Первым делом нужно снизить накал апокалиптических пророчеств и от паники перейти к удивлению. Паника – это форма высокомерия. Ее порождает гордыня, когда человек уверен, что точно знает, куда движется мир: вниз. Удивлению свойственна бóльшая скромность, а значит, и бóльшая проницательность. Если вам хочется выскочить на улицу с криком о грядущем апокалипсисе, попробуйте сказать себе: «Ничего подобного. На самом деле я просто не понимаю, что происходит в мире

Если вы живете в условиях олигархии, очередной кризис всегда будет заслонять такие скучные темы, как здравоохранение или загрязнение окружающей среды. Нет времени беспокоиться о переполненных больницах или отравленных реках, когда стране угрожает вторжение извне или коварная подрывная деятельность внутренних врагов. Воспроизводя непрерывную череду кризисов, коррумпированная олигархия способна продлевать свою власть бесконечно

Нежелание учитывать мнение женщин при ликвидации последствий стихийных бедствий иногда выливается в самый настоящий фарс. «Пострадавшим строили дома без кухонь», — говорит профессор Морин Фордэм, специалист по борьбе с последствиями стихийных бедствий. Она рассказывает о землетрясении 2001 г. в штате Гуджарат на западе Индии, унесшем тысячи человеческих жизней и разрушившем около 400 000 домов. Людям срочно требовалось новое жилье, но у проектировщиков штата Гуджарат не было достаточного количества гендерных данных. Они не учли потребности женщин. С женщинами даже не посоветовались на этапе проектирования жилья. Итог — дома без кухонь. В некотором замешательстве я спрашиваю Морин Фордэм, где же, по мнению проектировщиков, люди должны были готовить еду? «Сама задаюсь этим вопросом», — отвечает она и добавляет, что в новых домах также не было предусмотрено пристроек для скота — ведь мужчины обычно не ухаживают за животными. «Это женская забота», — поясняет она

Это не значит, что не существует организационных, процедурных решений проблемы. Взять, к примеру, манеру перебивать женщин во время выступлений. Анализ прений сторон в Верховном суде Великобритании за 15 лет говорит о том, что «мужчины перебивают выступления чаще, чем женщины, и чаще перебивают женщин, чем мужчин»73. Речь идет о защитниках-мужчинах (адвокатессы, как показывает анализ, не перебивают другую сторону вообще), а также судьях (впрочем, защитники должны молчать, когда говорит судья). И, как и в политической сфере, по мере усиления представительства женщин в адвокатском корпусе проблема, похоже, становится острее

Женщины, готовые работать засучив рукава и делать карьеру во враждебной профессиональной среде, могут взять на вооружение подход Шерил Сэндберг, описанный в ее книге «Не бойся действовать». Он, разумеется, не решает проблему полностью. Я не занимаюсь политикой, но участвую в общественной жизни и получаю свою долю угроз и оскорблений. И, каким бы непопулярным ни было мое мнение, я считаю, что именно те из нас, кто не боится трудностей, обязаны взять на себя бремя ответственности. Мужчины угрожают нам, потому что боятся. На самом деле страх обусловлен дефицитом гендерных данных: некоторые мужчины, воспитанные в культуре, где слышны лишь мужские голоса и заметны лишь мужские лица, боятся, что женщины вытеснят их из политического и общественного пространства

Подобное отношение к женщинам-политикам, безусловно, объясняется гендерными факторами51. Во время праймериз демократов в 2016 г. Хиллари Клинтон получила почти в два раза больше оскорбительных твитов, чем Берни Сандерс. Чаще всего в них встречалось слово «сука». Оно чаще всего встречалось и в твитах, полученных австралийским экс-премьером Джулией Гиллард, которой в период с 2010 г. по 2014 г. было прислано в два раза больше оскорбительных сообщений, чем ее политическому конкуренту Кевину Радду. Одна женщина — депутат Европейского парламента пожаловалась МПС, что однажды за четыре дня получила более 500 сообщений в Twitter с угрозами изнасилования52. На другую женщину оказывали давление, отправляя ей сообщения с информацией о ее сыне, давая понять, что знают «его возраст, школу, класс, где он учится и т.д., и угрожая похитить его»

Три из шести рекомендаций, содержащихся в докладе Комитета по делам женщин и равноправию, касались введения квот, и неудивительно, что они были отклонены: британское правительство традиционно сопротивляется подобным мерам, считая их недемократичными. Но мировой опыт говорит о том, что политические гендерные квоты вовсе не ведут к чудовищному засилью некомпетентных женщин в органах власти28. Как показывают результаты исследований Лондонской школы экономики и политических наук, политические гендерные квоты, как и трудовые квоты, не только не ведут к этому, но, если уж на то пошло, «повышают уровень компетентности представителей политического класса в целом». А если так, то гендерные квоты не более чем инструмент, смягчающий скрытый «мужской перекос», и именно нынешняя политическая система является недемократичной

По состоянию на декабрь 2017 г. доля женщин в общем количестве парламентариев всего мира составляла в среднем 23,5%, причем этот показатель сильно варьировался по регионам. Так, если в странах Северной Европы он достигал 41,4%, то в арабских государствах не превышал 18,3%22. В 31 стране он был ниже 10%, причем в парламентах четырех из этих стран не было ни одной женщины. При этом в большинстве стран практически ничего не предпринималось для изменения ситуации

То, что, проявляя «стремление к разнообразию», женщина напоминает людям о том, что она женщина, возможно, объясняет, почему Берни Сандерс решил, будто все, что сказала Хиллари Клинтон, это «голосуйте за меня, потому что я женщина», — ведь данные говорят, что это, конечно же, не так. Анализ частоты встречаемости слов в ее выступлениях, проведенный журналистом американского новостного сайта Vox Дэвидом Робертсом, показал, что Хиллари Клинтон «чаще всего говорила о трудящихся, рабочих местах, образовании и экономике — то есть о вещах, в пренебрежительном отношении к которым ее как раз и обвиняли. Рабочие места она упомянула почти 600 раз, а расизм, права женщин и аборты — всего несколько десятков раз». Но, как подчеркивает писательница Ребекка Солнит в своей колонке в журнале London Review of Books, посвященной выборам, «считалось, что она все время говорит о представительницах своего пола и гендере, хотя об этом без умолку трещали все, кроме нее