Мартыну было больше всего жаль своеобразия покойного, действительно незаменимого — его жестов, бороды, лепных морщин, неожиданной застенчивой улыбки, и пиджачный пуговицы, висевшей на нитке, и манеры всем языком лизнуть марку прежде, чем налепить ее на конверте да хлопнуть по ней кулаком.