Лишь

Тут ему вспоминаются (ошибочно) слова Роберта: «Для писателя единственная трагедия - это скука, все остальное - материал». Ничего подобного Роберт не говорил. Без скуки писатель пропадет; только когда ему скучно, он и пишет.

Он снова угодил в силки позора, заботливо расставленные вселенной, которая, похоже, любит полакомиться мелкими романистами вроде него.

Разве фраза «далекая молодость» не запрещена законом? Во всяком случае, когда ее говорят тебе?

Кого еще пригласили на это жалкое сборище? Анонимный позор он еще выдержит, но вдруг здесь окажется кто-то из его знакомых?

Назовите хоть один день, хоть один час, когда Артуру Лишь не было страшно. Заказать коктейль, вызвать такси, провести урок, написать книгу. Он боится всего этого и почти всего остального. Но странное дело: когда всё одинаково страшно, одно не труднее другого. Кругосветное путешествие не труднее покупки жвачки.