Ужасно прекрасные книги. Произведения, после которых страшно жить

Многие жуют во время чтения – это экономит время и удваивает удовольствие. С книгами Владимира Сорокина эта привычка невозможна. Тошнит уже от одного названия, «Голубое сало». А дальше по сюжету затошнит ещё больше. Любителей классической русской литературы – из-за пародий на любимых авторов, противников порнографии – от её обилия, любителей чистого русского языка – от сорокинского новояза вперемешку с китайским. А всё вместе создаёт впечатление чего-то ужасно прекрасного, хотя и стыдного.

The Times считает «Благоволительниц» Джонатана Лителла одной из пяти лучших книг о Второй мировой войне. Военные истории в принципе не бывают позитивными, но эта превосходит все ожидания. В «Благоволительницах» слишком много насилия и чересчур спокойное его описание. При этом Максимилиан Ауэ, офицер-эсэсовец, считает себя преступником. Но не за казни, а за то, что гомосексуалист – для фашистской Германии страшное преступление. Трудно, через силу, но оторваться от книги невозможно. Через каждую страницу думается: а если бы меня в такую же ситуацию, когда нет выбора, что бы я? Судить со стороны легко, но неужели человек действительно ко всему приспосабливается?

Отец и сын бредут по выжженной земле. Позади ничего и впереди тоже. То есть абсолютно ничего, жизнь не имеет смысла. Где хвалёное добро, где страшное зло – даже эти категории исчерпаны. Когда нечего есть, некого любить и ничего не ждёшь, можно ли сохранять достоинство? «Дорога» – постапокалиптический роман Кормака Маккарти, обладатель Пулитцеровской премии и удивительной силы экранизации. Книга без сюжета, финала и логики, имён и выводов, твёрдая, как сухая земля. Но очень сильная.

Дмитрий Быков называет Людмилу Петрушевскую самым сильным автором XX века. Наверное, так оно и есть, от её рассказов и пьес действительно не оторваться. Хотя главный герой в каждом произведении – не Люся, Зоя и не Наташа, а беспросветность существования. В каждом рассказе сборника «Колыбельная птичьей родины» (и любого другого сборника автора) – рассказ про самые тёмные стороны человеческой жизни. То мать выгоняет ребенка из дома, тем самым спасая его. То женщина не может найти своего счастья, в итоге подбирая чужие остатки. То мать тиранит взрослую уже дочь. И вроде всё беспросветно, прочтёшь – и добро пожаловать стреляться, но как написано!

Португалец Жозе Сарамаго решил не ходить далеко за метафорами и в книге «Слепота» лишил большую часть населения планеты зрения. Такая вот фантастическая альтернатива моральной глухоте. И что тут началось. Каждый, кто слеп или вот-вот должен был ослепнуть, проявлял своё истинное лицо. Мать отказывалась от маленького ребенка, потому что боялась заразиться. Другая женщина, напротив, изображала слепоту, чтобы её не разлучили с заражённым мужем. Кругом воцарился животный страх и взял сольную партию первобытный инстинкт самосохранения. Прибавьте к этому особый язык автора, который заставит вас наощупь продираться сквозь отчаяние, и вот вы уже на грани.

Когда тебя приговаривают к казни, это ужасно. Но настоящий ужас, это когда к казни тебя приговаривают самые близкие родственники, из-за особенностей менталитета и особых понятий чести. Так вышло с Суад, молодой палестинкой, которую приговорили к сожжению за испорченную честь. Представители общественной организации «Возникновение» нашли её с сильными ожогами в одном из госпиталей и попросили рассказать историю без прикрас. Сила этого текста не в художественном слоге, а как раз в будничности, с которой девушка рассказывает свою историю. Правда, многие востоковеды находят в «Сожжённой заживо» множество нестыковок и подвергают её подлинность сомнению. Так или иначе, а осадок от прочитанного сильный. Радуешься, что повезло родиться там, где родился.

Андрея Кончаловского и его последний фильм «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» часто обвиняют в преднамеренной «чернухе». Да то, что там изображено, – цветочки по сравнению с глубинкой из романа «Елтышевы» Романа Сенчина. Мрачная книга в чёрных тонах, история, которая, по сути, может случиться с каждым. Семья, из-за житейских проблем перебравшаяся из города в деревню, месяц от месяца теряет самое главное – желание улучшить свою жизнь, сохранять человеческое достоинство. Они медленно падают на самое дно, прекрасно осознавая глубину этого падения. Ну а что тут сделаешь? Мрачные обстоятельства. 

«Я герой. У меня просто нет другого выхода», – пишет Рубен Гальего в практически биографической книге «Белое на чёрном». Мальчик с крайней степенью инвалидности из дома ребенка перепрыгивает сразу в дом престарелых. Для таких, как он, нет особых учреждений. Никто особо не ждёт, что он проживёт хотя бы два-три лишних года. А он, назло всем, выживает. А потом ещё вырастает и пишет об этом книгу, которая сразу становится обладателем «Русского Букера». Советская система здравоохранения выглядит настоящей камерой пыток.

Можно подумать, что это рай какой-то. Никогда не плакать, не унывать и не переживать. Жить ровной жизнью. На всё иметь одинаковый ответ. Не знать родственных скандалов и упрёков, потому что родственников нет. По той же причине никогда не мучиться от неразделённой любви. Антиутопия «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли написана по-пионерски задорно, но после картины мира будущего почему-то в него не особо хочется. Лучше выпить бокал вина и ещё пострадать. Или пойти и от души поругаться с кем-нибудь. Зато по-человечески.

Насколько должно быть плохо ребятам из серого детского дома на окраине города, чтобы они придумали себе альтернативную реальность? Невыносимо! Каждый из них неполноценен – кто-то не видит, кто-то не ходит, многие сильно отстают в развитии. Но это не мешает им жить какой-то очень завораживающе-странной жизнью. Каждый, кто прочёл «Дом, в котором…» Мариам Петросян, не может толком объяснить, чем его зацепила эта книга. Какой-то магией безысходности, фантастическим реализмом и желанием ребят быть людьми во что бы то ни стало.